Читать книгу - "Греховная страсть - Эми Хэссинджер"

— Тише! — прошептала она.

— Мы теряем время, вся эта суета вокруг чудес и учения. Нам нужно организовать людей, начать марш, нам надо объединиться против нашего общего врага!

— Ты не хочешь, чтобы люди были исцелены?

— Нет, нет. Конечно, я хочу. Дело не в этом. Но это излечение не имеет ничего общего с нашим предназначением. С нашей миссией. Это всего лишь способ заставить людей слушать.

Мириам продолжала вглядываться в огонь.

— Послушай, Мириам, — сказал он. Он обошел костер и грубо схватил ее за руку. — Иешуа изменился. Разве ты не видишь? Он теряет цель. Его легко отвлечь в сторону. Он часто говорит так, как будто бы голос Бога громом звучит у него прямо в ушах. Но он становится теперь все спокойнее и все печальнее. Иногда я думаю, уж не покинул ли его Бог?

Она высвободила свою руку. Это был он, теперь она поняла. Она узнала его по тому, как он схватил и сжал ее руку.

— И если это действительно так, то ты тоже готов покинуть его? — спросила она. Ее голос звучал возмущенно, как будто бы она сама не сомневалась, что именно так он и собирается поступить. Сомнения Иуды были такими отвратительными, он был так поглощен самим собой, что она испытала к нему сильнейшее отвращение.

Иуда иронично усмехнулся и покачал головой.

— Я совсем забыл, с кем разговариваю, — он презрительно скривил рот. — Как ты допустила, чтобы он приблизился к тебе, Мириам? Такая воспитанная и прекрасно образованная женщина, как ты? Дочь раввина?

Она бросила на него разъяренный взгляд:

— Тебя это не касается! Я сама выбираю, что мне делать!

— Разве все грехи Израиля — не наше дело? Разве не за этим мы собрались здесь? Разве мы не собираемся спасти Израиль от грехов? Все мы ответственны друг за друга.

— Ты не тот, кто может судить меня за грехи, Иуда. Раскрой глаза, сними с них завесу.

— Ах, как хорошо она выучила слова Учителя, какая примерная ученица! — Он подбросил ветку в костер, они смотрели, как она разгорается. — Он не женится на тебе, ты ведь знаешь. Он сам говорил мне об этом. Жена помешает ему в исполнении его долга, так он говорил.

— Я не ищу себе мужа. Мне не нужен муж. У меня уже есть Учитель. — Она произнесла эти слова с горечью. Она умрет, так и не выйдя замуж, бездетной, одинокой. Это было совсем не то, о чем она мечтала.

— Женщина может быть либо женой, либо блудницей, Мириам. Я вижу, что ты сделала свой выбор. — Он отвернулся и пошел к деревьям на краю расчищенной площадки.

Мириам следила за ним взглядом, она все еще чувствовала боль в руке там, где он схватил ее. Он был ей отвратителен. Она присела перед огнем, положив голову на колени и обхватив их руками. Ее мысли были черны и безрадостны. Ее поведению и всему происходящему не было никаких разумных объяснений. Иуда ревновал. Она чувствовала этот запах ревности, как если бы от него пахло вином. Он ревновал к дарам Иешуа, он ревновал Иешуа к его все возрастающей славе. Он ревновал Иешуа к ней. Она не могла обвинять его, потому что и сама недавно испытала те же чувства. Стыд пронизывал все ее существо, она стыдилась своего гнева по отношению к женщине, которая омыла ноги Иешуа. Гадливость, ненависть, презрение были проявлениями все той же ревности.

Она знала, что Иуда любит Иешуа, может быть, даже больше, чем все остальные. Когда он слушал, как говорит Иешуа, его глаза светились обожанием и верой. Когда Иешуа ушел, именно Иуда хотел следовать его словам, повторял его слова, пробуя их на вкус. И все же, несмотря на то что ему нравились идеи Иешуа, он презирал его человеколюбие. В его сердце не нашлось места для несовершенств, которые присущи людям, для слабостей, боли, падений, разочарований, которые сопровождают любые высокие устремления и деяния. Он считал, что Иешуа должен быть совершенен во всем и непритязателен. Он считал его Богом и любил его, как Бога, но не мог допустить того, что и сам Иешуа хотел любить.

Огонь взметнулся в последний раз и рассыпался в пепел. Мириам стряхнула со своей одежды золу. Трудности Иуды заключались в том, что он не допускал мысли о человеческих слабостях, он не мог любить никого в этом мире. Он мог любить только Бога. Бог создал человека, осознавая все его недостатки, и объявил его достойным творением. Осуждать людские пороки — это все равно, что сомневаться в Божьем суде, осуждать его творение. Ненавидеть людей — это ненавидеть Бога.

Мириам встала, ее охватила тоска по Иешуа. Она хотела поблагодарить его, сказать, как она любит его. Она воздела руки к небу, простерла их к сияющей луне и звездам, рассыпанным по небу, как зерна, и запела:

— О, мой милый, в расселинах скал, в трещинах утесов, позволь мне увидеть твое лицо. Дай мне услышать твой голос, твой сладкий голос, увидеть твое прекрасное лицо. Поймай для нас маленьких лисят, маленьких лисят, которые портят виноградники, потому что наши виноградники в цвету!

Глава VIII

Мы вели себя осмотрительно, хотя на самом деле нам нечего было скрывать. Ничего грешного мы не совершали. Мы знали, что о нас распускают слухи, но не были обеспокоены тем, что судачат именно о нас. Беранже вел себя так, как если бы он действительно был членом нашей семьи, часто садясь с нами за стол, хотя так же часто я накрывала ему и там, где он теперь жил. Я была очень корректна и, если кто-то находился рядом, не позволяла себе разговаривать с ним хоть с какой-то долей фамильярности. И все же мы испытывали некоторую неловкость, так как оба знали о вспыхнувших сплетнях. Только находясь наедине, мы могли позволить себе вести себя так в отношении друг к друг, как нам того хотелось.

Конечно, мои родители вскоре узнали о наших отношениях. Отец очень расстроился. Я помнила о том, как совсем недавно он подозревал Беранже в желании соблазнить мою мать. Хотя эти его подозрения являлись чистейшей выдумкой, более того, он знал и уважал Беранже за его непримиримое отношение к подобным вещам и за его неприступность. Мать прореагировала еще тяжелее. Мое сближение с Беранже сначала вызвало ее отчуждение к Беранже, ведь ей казалось, что она потеряла друга в его лице. Затем она