Читать книгу - "Секс в большом городе - Кэндес Бушнелл"

Ньюберт тем временем целыми днями слоняется по квартире в драных трусах в ожидании звонка от своего агента по поводу романа. Смотрит бесконечные ток-шоу. Ковыряет заусенцы тупыми щипчиками. Звонит Белл по сто раз на день. Она с ним неизменно мила.

— Привет, котик! — говорит она.

— Как тебе ревлоновские щипчики с заостренными концами из нержавеющей стали?

— По-моему, чудесно! — отвечает она.

У Белл деловой ужин с клиентами. Клиенты — японцы. После многочисленных поклонов и рукопожатий Белл и ее пятеро спутников, облаченных в темные пиджаки, направляются в «Сити-Краб». В середине ужина неожиданно появляется Ньюберт. Он заметно навеселе. Одет как турист-походник. Он решает исполнить некое подобие джиги в собственной интерпретации. Берет со стола салфетки и запихивает их в карманы своих походных шорт. Размахивая свободными концами салфеток, делает пару шагов вперед, выкидывает одну ногу вперед, затем делает пару шагов назад и выкидывает другую ногу назад. По ходу дела он добавляет пару боковых скачков, строго говоря, не имеющих никакого отношения к джиге.

— Не обращайте внимания, это мой муж, — как ни в чем не бывало объясняет Белл клиентам. — Он у меня шутник.

Ньюберт вытаскивает откуда-то фотоаппарат-мыльницу и начинает их фотографировать.

— Скажите «Робстер!» — говорит он.

Каннибалы в «Ле-Зу»

Кэрри ужинает в новом ресторане «Ле-Зу». За ее столом — куча незнакомого народа, в том числе некто Ра, новый секс-символ. Во всем ресторане от силы три столика, и все забиты, так что народ толпится на тротуаре. Кто-то периодически таскает на улицу бутылки белого вина. В скором времени все это превращается в настоящее народное гуляние.

Жара еще только начинается, поэтому люди пока довольно милы: «Я так давно хотел с вами познакомиться!», «Мы обязательно должны поработать вместе!», «Нам нужно чаще встречаться!".

Кэрри общительна, как никогда, и вроде даже никого не ненавидит. Как ни странно, это, похоже, взаимно.

Кэрри сидит между Ра и его агентшей. Какой-то репортер из «Нью-Йорк тайме» их постоянно фотографирует. Ра довольно молчалив. Сидит, устремиз взгляд в пустоту, поглаживает свою эспаньолку и кивает головой. После ужина Кэрри, Ра и агентша идут к агентше курить травку — в такую жару это кажется единственно разумным выходом. Травка оказывается довольно ядреной. Уже поздно. Кэрри сажают в такси.

— Между собой мы называем это зоной, — произносит агентша, уставясь на Кэрри.

Как ни странно, Кэрри, похоже, понимает, что она имеет в виду, что это за «зона» и как они все в ней очутились.

— Не хочешь пожить с нами в зоне? — спрашивает Ра.

— С удовольствием, — почти искренне отвечает она, в то же время думая: «Скорей бы домой!»

Не доехав до дома, она просит таксиста остановиться. Вылезает из машины и идет пешком.

В голове все еще стучит: «Домой!» Город как раскаленная печь. Она чувствует себя всесильной. Хищницей.

Перед ней по тротуару идет какая-то тетка. На ней свободная белая футболка, болтающаяся, как белый флаг, что доводит Кэрри до исступления. Кэрри внезапно чувствует себя акулой, почуявшей запах крови. Со смаком представляет себе, как убивает тетку и сжирает ее. К ее собственному ужасу, эта картина доставляет ей несказанное удовольствие.

Тетка и не подозревает об опасности. Она бредет по тротуару, погрузившись в свои мысли. Кэрри представляет себе, как она вгрызается в ее белую плоть своими зубами. Тетка сама виновата — могла бы и похудеть. Кэрри останавливается и входит в свой подъезд.

— Добрый вечер, мисс Кэрри, — здоровается с ней портье.

— Добрый вечер, Карлос, — отвечает она.

— Все в порядке?

— Все просто замечательно.

— Тогда спокойной ночи, — говорит он ей, заглядывая в кабину лифта. Он улыбается.

— Спокойной ночи, Карлос — Она улыбается ему в ответ, показывая все свои зубы.

«Голубой ангел»

В такую жару на улицу лучше не выходить. Но в доме еще хуже.

Китти слоняется по своей огромной квартире на Пятой авеню, в которой живет с любовником Хубертом, пятидесятипятилетним актером. Его дела опять пошли на лад. Сейчас он снимается в Италии в фильме одного модного американского режиссера, а потом едет в Лос-Анджелес на съемку проб к какому-то телесериалу. Через пару дней Китти полетит к нему в Италию, а оттуда они вместе отправятся в Лос-Анджелес. Она думает: «И это в мои двадцать пять! Я ведь еще так молода!»

В пять наконец-то раздается телефонный звонок.

— Это Китти? — мужской голос.

— Да-а…

— Хуберт дома?

— Не-ет…

— Это Дэш.

— Дэш… — растерянно повторяет она. Дэш — это агент Хуберта. — А Хуберт в Италии, — говорит она.

— Я знаю, — отвечает он. — Он просил тебя проведать — проследить, чтобы ты не скучала.

— Ясно, — отвечает Китти. Она прекрасно знает, что он врет, но от этого ей еще приятнее.

Они встречаются в десять в баре «Бауэри». Вскоре появляется Стенфорд Блэтч. Они с Дэшем вроде как дружат, хотя это ни о чем не говорит — Стенфорд со всеми дружит.

— Слушай, — обращается Дэш к Стенфорду, откидываясь на спинку стула, — куда бы нам сходить? Может, что посоветуешь? А то как бы моя подопечная не заскучала…

Мужчины переглядываются.

— Мне нравится «Голубой ангел», — говорит Стенфорд. — Но у меня довольно специфический вкус.

— Едем в «Голубой ангел»! — решает Дэш. Клуб находится где-то в Сохо. Они заходят и оказываются в прокуренной дыре с фанерными подиумами для стриптизерш.

— Бомжатники — это последний писк моды, — говорит Стенфорд.

— Я тебя умоляю, я всю жизнь по таким шлялся, — отвечает Дэш.

— С тебя станется. Только ты, разговаривая в машине по телефону, можешь сказать: «Подожди минутку, мне тут на Палисад-Парквей минет делают, я только кончу», — ехидничает Стенфорд.

— Не на Палисад-Парквей, а на Сансет-бульвар, — отвечает Дэш.

Они садятся перед одним из подиумов. Вскоре на нем появляется девица. В руках у нее зачуханный букет ромашек, будто пробившихся сквозь асфальт. Она абсолютно голая. Худая, но с целлюлитом.

— Все-таки худоба в сочетании с целлюлитом — это какая-то дикость, — шепчет Китти Дэшу на ухо.

Дэш смотрит на нее со снисходительной улыбкой.

«Главное — перетерпеть», — думает Китти.

Девица подхватывает боа из перьев и начинает танцевать. Обрывает лепестки ромашек. Она вся взмокла от пота. Несмотря на это, опускается на пол и начинает елозить по грязному подиуму. Когда она поднимается, на нее страшно смотреть — вся в куриных перьях, лепестках и грязи. Она широко расставляет ноги, утыкаясь тазом прямо Китти в лицо. Китти почти уверена, что различает ее запах, но мужественно думает: «Ничего, похоже, выжила».