Читать книгу - "Чувство вины - Энн Мэтер"

Графиня София Ломбарди, признала Лаура, была чрезвычайно любезна, хотя она, вероятно, подивилась тому, что гостья с таким ужасом уставилась на ее сына. Рослая, как и Джейк, с узким благородным лицом, она с подлинной сердечностью поздоровалась с Лаурой, поинтересовалась, хорошо ли прошла поездка, и с удовольствием выслушала похвалы Лауры в адрес красоты этих мест. Она дала Лауре возможность почувствовать себя желанной гостьей, а не бесцеремонной самозванкой, какой та себя считала.

Разумеется, Лаура не могла в присутствии матери Джейка сказать что-либо, способное вызвать неловкость. А со времени появления графини ей так и не удалось переговорить с Джейком наедине. Графиня предложила Лауре подняться в отведенные ей комнаты и немного отдохнуть перед ужином. По-английски она говорила не хуже сына. Лауре ничего не оставалось, как принять ее предложение и подняться по лестнице следом за одной из служанок, наградив Джейка уничтожающим взглядом. Взгляд этот красноречиво свидетельствовал, что она еще поговорит с Джейком попозже, и не должен был оставить у него сомнений относительно темы их разговора. Впрочем, все это произошло час назад. Лаура уже успела принять душ, распаковать чемодан и произвести предварительный осмотр своих апартаментов. Ее комната, вернее, комнаты, поправила она себя, располагались в западном крыле здания, их окна глядели на долину. Но поначалу ее восторг вызвал не открывающийся из них вид, а сами комнаты, в убранстве которых древность искусно смешивалась с современностью.

Нет, возможно, «современность» не самое подходящее слово, признала Лаура. Видимо, дом восстанавливали большей частью в первые годы этого столетия, причем не скупились ни на время, ни на материалы. Потолки комнат отличало обилие лепнины и позолоты, а обтянутые шелком стены украшали ковры.

При всем том водопровод работал превосходно, а в ванной комнате было все, что обычно имеется в таком месте. Если ванна, стоящая на львиных ногах, а с ней умывальник тумбой и выглядели великоватыми и несколько громоздкими, работоспособность их нисколько от этого не зависела. Напротив, Лаура предвкушала, с каким удовольствием она приняла бы ванну.

Между ванной комнатой и спальней находилась просторная гардеробная с утопленными в стены платяными шкафами. При таком обилии места немногочисленные наряды Лауры выглядели несколько одиноко.

За спальней, изрядных размеров кровать которой с пологом на четырех столбах также очень понравилась Лауре, располагалась небольшая гостиная, в которой очень удобно было бы и чигать, и писать. На низком стеклянном столике лежали свежие журналы — к сожалению, итальянские, — а на замечательном резном письменном столе имелась бумага, конверты и даже настоящее гусиное перо, увидев которое Лаура пришла в восторг. Она подумала было о том, чтобы присесть и написать Джесс, однако мысль о возможных последствиях этой затеи остановила ее. Она легко могла представить себе, что подумает подруга, если Лаура напишет ей, что проводит уик-энд с семьей Джейка, но без Джулии. Неважно, что дочь должна завтра приехать. У Джесс непременно появятся подозрения. А подозрений, видит Бог, Лауре хватало и собственных.

Что вновь возвращает ее к самой сути стоящего перед нею вопроса, угнетенно подумала Лаура. Как вести себя с Джейком? А с Джулией? Беда в том, что она не знает, что рассказал Джейк матери о своих отношениях с Джулией, — не знает и едва ли может спросить. И все-таки, что же ей делать? Она должна выяснить, действительно ли Джулия приедет завтра.

А если все подстроено так, что она не приедет? — спросила она себя, испугавшись такой возможности. Что, если Джулия и вовсе не уезжала в Калифорнию? Что, если она и сейчас еще предпринимает попытки дозвониться до матери в Бернфут?

Она потрясла головой и, подойдя к кровати, плюхнулась на расшитое покрывало. Матрас промялся под ее весом, и Лаура, ощупав его края, поняла, что матрас вовсе не пружинный. Если она не ошибается, матрас набит перьями — при этой мысли улыбка, несмотря на все ее тревоги, осветила ее лицо. Господи, думала она, опершись на локти, Джесс ни за что не поверит, что такие места существуют!

Кто-то постучал в дверь, заставив Лауру вскочить на ноги. Она опасливо двинулась к двери гостиной, машинально проводя руками по складкам махрового халата и как бы стараясь завернуться в него потуже. Однако халат не прикрывал ее голых ног, и тут уж она ничего не могла поделать.

Впрочем, когда она нерешительно откликнулась:

«Войдите», выяснилось, что это пришла за подносом служанка, незадолго до того принесшая ей чай и немного печенья.

— Scusi, signora, — беря поднос, сказала она. — Mi displace di disturbarsi[5].

Слова были в большинстве незнакомые, но их смысл казался достаточно ясным, и Лаура протестующе подняла руку.

— Prego[6], — ответила она и сама порадовалась своему ответу. Однако, когда служанка разразилась звучным потоком итальянских слов, Лаура пожалела о своей находчивости. — Non capisco, поп capisco[7], — воскликнула она, стараясь остановить этот поток, и почувствовала едва ли не облегчение, когда раздался негромкий смешок.

— Grazie, Maria[8], — сказал лениво подпиравший дверной косяк Джейк, и молоденькая служанка, симпатично покраснев, скользнула мимо него, покидая комнату.

Сразу вслед за исчезновением служанки Лаура остро осознала, насколько она раздета. Джейк явно принял ванну — волосы его были еще влажными. Темные брюки и пиджак, кремовая шелковая рубашка и галстук были определенно надеты им для вечера. Лаура же ощущала себя совершенной растрепой, но, не желая давать ему еще одного повода повеселиться на ее счет, сунула руки в карманы халата и отважно взглянула на Джейка.

— Вам что-нибудь нужно? — спросила она тоном человека, чувствующего, что терпение его вот-вот лопнет.

Джейк оглянулся на открытую дверь, прежде чем тихо ответить:

— Мне казалось, что вам хочется поговорить со мной.

— О… — Лаура растерялась, и не в малой степени оттого, что он был прав, а сама она на несколько мгновений забыла о двусмысленности своего положения. — Э-э… да, верно. Да, я хотела с вами поговорить. Но… но не так.

Она подчеркнуто перевела взгляд на свой халат, отчего рот Джейка приобрел решительно сладострастное выражение.

— А, — понимающе откликнулся он. Взгляд его принялся неспешно блуждать по телу Лауры, она чуть ли не ощущала исходивший от этого взгляда жар.

— Прошу вас! — сказала она, не в силах и дальше сносить эти чувственные игры, и глаза Джейка послушно поднялись к ее глазам.

— Все, что вам будет угодно, — откликнулся он; хрипловатые вибрации его голоса царапнули Лауру по нервам. — Дверь закрыть?