Читать книгу - "Изумрудные объятия - Шеннон Дрейк"

— Фаллический символ, — подсказал Брюс.

Мартиса стиснула зубы. Ей подумалось, что Брюса не поймешь: то он полон решимости не задеть ее чувства неприятным зрелищем в подвале, а то не моргнув глазом смущает ее, называя вещи своими именами.

— Да, действительно. Так чем вызваны эти игры?

— Хм… ну, сейчас осень, скоро День Всех Святых. Думаю, эти игры восходят к тем временам, когда праздновали сбор урожая.

Брюс обошел вокруг ее кресла, двигаясь грациозно и бесшумно, словно большой дикий кот, подошел к креслу напротив, сел и вытянул ноги. Он снова улыбнулся. Он выглядел довольным… и опасным.

— И вы должны выиграть метание кейбера.

— Да.

— Вы выиграете?

— Полагаю, что да, — сказал он и без лишней скромности добавил: — Я в этом деле хорош.

— Очень сильный.

— Миледи, почему мне все время кажется, что вы к чему-то клоните?

Мартиса не ответила. Она стала смотреть на огонь, а потом снова повернулась к Брюсу и очень тихо, почти шепотом, спросила:

— Брюс, какой была ваша жизнь с Мэри?

Он опустил глаза.

— Мэри была милая, славная, красивая. Как леди замка она была окружена всеобщей заботой и почитанием. — Он снова посмотрел Мартисе в глаза: — В этом я могу вам поклясться. — Его голос дрогнул, но внезапно выражение его лица снова изменилось, он напряженно улыбнулся: — Ах да, я и забыл, что вы убеждены, что это я убил Мэри.

— Я не убеждена.

— Но подозреваете это.

Он вдруг встал, подошел к ней и опустился перед ней на колени. Взяв ее руку, он повернул ее ладонью вверх и стал медленно поглаживать. Его голос, его прикосновения завораживали Мартису. Она знала, что ей нужно встать и уйти, но не двигалась с места. Ее поразило, что такое простое движение может быть столь интимным, затрагивать ее столь глубоко, действовать на нее так, будто он сорвал с нее одежду и она осталась обнаженной.

И уязвимой.

— День был полон волнений, не так ли? — Его теплый голос, казалось, смешивался с отблесками пламени, согревавшими его лицо и сверкавшими в глазах. — И вы наверняка задумались обо мне, ведь то; что вы узнали о лэрдах, моих предшественниках, говорит не в пользу нашего клана. Замурованная девушка, камера пыток в потайной комнате в стене — наверняка это еще не все. В начале семнадцатого века тогдашнего лэрда выволокли прямо из этого зала, где он стоял перед этим самым камином. А выволок его сосед, граф. Подданные лэрда пытались его защитить, но дело в том, что он похитил дочь графа. Граф клялся, что Кригэн забирал одну девушку за другой. И вот граф со своими людьми привез лэрда в город и предъявил ему обвинение в грехе похоти. Кригэна обезглавили там же и тогда же. Голову ему отрубил граф своим собственным мечом. Так что, миледи, в этом замке много-много скелетов во многих шкафах. Думаю, в этом и состоит опасность слишком хорошего знания собственного прошлого. Я свое знаю. И оно пугает.

— Но дети не отвечают за грехи отцов, — прошептала Мартиса.

Брюс рассмеялся.

— Нет? Но предостережение прозвучало четко и ясно. Женщины, будьте осторожны, потому что в этих стенах многим довелось встретить страшный конец. Здесь происходили ужасные вещи.

— Но… — Мартиса помолчала, облизнула пересохшие губы и, набравшись решимости, спросила: — Милорд, скажите, они происходят здесь снова? Все это происходит снова?

Он сложил ее ладони вместе между своими ладонями.

— Миледи, вам лучше уехать.

Она замотала головой:

— Я не могу.

— Почему?

— Мне… мне нужно узнать.

— А что, если вы при этом рискуете собственной жизнью?

— А я рискую? — спросила она.

Вместо ответа он задал ей встречный вопрос:

— Что вы ищете?

— Ничего!

— Вам бы следовало знать, что печально знаменитые лэрды Кригэна сурово обходились с ворами.

— Я не воровка! — возмутилась Мартиса.

— Нет?

Брюс поднес ее руку к губам, поцеловал, потом медленно повернул другой стороной и поцеловал ладонь — в то место, которое он до этого гладил. Этот поцелуй воспламенил Мартису, ощущения были тем поразительнее, что они возникли в самых интимных местах. Брюс встал, потянул ее за собой и поцеловал сначала нежно, а потом с большей страстью. Он погрузил пальцы в ее волосы, распустил их и дал им свободно рассыпаться по плечам. Он шептал ей на ухо, и каждое его слово вызывало жаркий отклик в ее теле.

— Миледи, я вас снова предупреждаю, вам надо уехать, потому что если вы останетесь… Я хочу вас так сильно… сильнее, чем я когда-нибудь хотел пить или даже дышать. Не знаю, в чем дело, чем вызвано это томление, эта ноющая боль. Мое желание просто, я хочу вас так же, как хочу просыпаться по утрам, двигаться, жить. Я хочу, чтобы вы лежали подо мной обнаженная, чтобы эти великолепные волосы разметались под нами и между нами, золотые, как пламя, мягкие, как шелк, дразнящие. Ах, дорогая моя леди Сент-Джеймс, я хочу, чтобы вы были распалены и жаждали моего прикосновения, чтобы ваши голубые глаза были широко распахнуты и видели и человека и чудовище, которым он может быть.

— Прекратите!

Мартиса ахнула: истинная леди не стала бы даже слушать такие речи, ей следовало бы дать ему пощечину и убежать от него.

— Да, дорогая, я вас хочу. А вы хотите меня.

— Нет! — запротестовала она.

— Тогда бегите.

— Не могу.

— Что вы ищете?

Голос Брюса больше не был похож на легкий шелест, это был настоящий гром.

Мартиса отпрянула от него:

— Ничего!

— Леди, если я поймаю вас слишком близко к огню, вы обожжетесь, это я вам обещаю!

— Как вы смеете… — начала Мартиса.

— Нет, леди, это вы смеете. Я вас снова предупреждаю: только попробуйте подойти слишком близко, и вы почувствуете пламя. Придите в мои объятия, и я отнесу вас туда, куда хочу.

— В склеп, где меня могут замуровать навсегда? — шепотом предположила Мартиса.

Брюс прищурился, его глаза опасно потемнели. Он выругался с неожиданным раздражением, прошел мимо нее и зашагал к лестнице. Возле первой ступеньки он остановился и оглянулся через плечо:

— В противоположность тому, что вы думаете, мадам, мне нравится, чтобы мои женщины были живыми, сознавали, что делают, и желали этого. Чтобы у них было горячее, нет, невыносимо горячее, раскаленное добела желание быть любимыми. Вы меня понимаете, миледи? Если нет, то скоро поймете. Я уже достаточно часто вас предостерегал. Однако я полагаю, что вам, по-видимому, нравится жар, потому что вы в своих блужданиях подходите все ближе и ближе к огню. — Он помолчал, и его губы дрогнули в улыбке. — Нет, леди, я отнесу вас не в склеп. Я возьму вас там, на том самом месте, где вы в конце концов зайдете слишком далеко в своих попытках меня дразнить, будь то в моей постели, на земле или на сене. И помяните мое слово, вы будете кричать, но от наслаждения. А когда вы встанете, то останетесь живы и будете прекрасно сознавать, что произошло.