Читать книгу - "Вокзал Ватерлоо - Эмили Грейсон"

К тому времени, когда Мод Кендалл закончила свой рассказ, уже близился вечер. Чердак окутывал синеватый тусклый свет. Они с Кэрри поднялись сюда, чтобы очистить помещение от ненужных вещей, а вместо этого увлеклись необычайной историей жизни Мод. Какое-то время женщины сидели молча, потом Кэрри тихо спросила:

— Значит, настоящая любовь — беззаветная любовь, любовь без иронии — это не выдумка?

— Ну что ты, милая, нет, конечно, — ответила Мод. — Откуда у тебя такие мысли?

Кэрри смущенно заерзала на табурете, а потом поведала бабушке про своего приятеля, барабанщика Руфуса Каули, и про свои неглубокие чувства к нему.

— Я уж начала думать, что мне следует просто принять его. Что, наверно, это и есть любовь. В конце концов, он очень милый, интересный, хорошо ко мне относится. И очень сексуальный, бабушка.

— Прямо как Аллен Дрейк, — улыбнулась Мод. — Дело в том, что любовь — стихия, природа которой неизвестна. Никто не знает, почему два человека, встретившись, проникаются друг к другу всепоглощающим чувством, которое затмевает все остальное в их жизни. А. Л. Слейтон и другие поэты-романтики понимали, что такая любовь — загадка и что, если уж она приходит к тебе, ее нужно беречь и почитать. Однако так длинно и витиевато я пытаюсь сказать тебе следующее, — продолжала Мод. — Настоящая любовь существует, и уж кто-кто, а ты, моя родная, ни в коем случае не должна довольствоваться меньшим. Ты чудесная девочка. И молода. И, когда на следующей неделе покинешь родной дом, мир перед тобой откроется, как… как устрица. — Пожилая женщина рассмеялась. — Поэт из меня всегда был никакой. Это удел других.

Пусть Мод Кендалл и не была поэтом, но о поэзии она знала очень много. После войны она и ее муж Стивен вместе преподавали литературу в Суссекском университете в Англии. В Оксфорде они не могли оставаться, потому что близость Хелены, наконец-то давшей согласие на развод, создавала им неудобства. Поэтому они арендовали небольшой домик в Суссексе, где и жили на протяжении многих лет, пока не уехали в США. Сначала они поселились в Нью-Йорке и стали преподавать поэзию в Колумбийском университете, а потом, когда Стивен достиг пенсионного возраста, переехали в северную часть штата, в городок Лонгвуд-Фоллс, в котором Мод выросла и который наконец-то, по прошествии стольких лет непрошеных треволнений, сумела оценить по достоинству.

В 1974 году Лонгвуд-Фоллс во многом оставался таким, каким Мод его помнила. Конечно, к тому времени ее родители уже умерли, но брат и сестра со своими семьями по-прежнему жили здесь, и она со Стивеном и их дочерью Луизой — матерью Кэрри — стала вести в маленьком городке мирное счастливое существование. С тех пор Лонгвуд-Фоллс они не покидали, так и жили в окружении взрослых детей, взрослеющих внуков и друзей. Их любовь не умирала, даже не увядала. Их привязанность друг к другу была очевидна всякому, кто, проходя мимо их дома летним вечером, видел Мод и Стивена Кендаллов на крыльце. Они сидели на диване-качалке, держась за руки.

Однако, хотя любовь их не угасала, сами они старели и слабели, что конечно же было ожидаемо, и в отношении себя Мод с этим могла смириться, но немощность и болезнь Стивена повергали ее в шок. Порой, в те последние месяцы его жизни, она смотрела на него, когда он спал рядом с ней, и отмечала, как сильно он похудел. Его все еще волнистые волосы теперь поредели и стали совсем седыми. А лицо, очень долю остававшееся красивым и по-мальчишески живым, как-то вдруг резко изменилось: уголки рта опустились под гнетом болезни, морщины на лбу прорезались глубже. Во сне он казался озабоченным, будто решал какую-то особенно трудную математическую задачу. Он был очень стар. Мод не верила, что это может случиться с ним.