Читать книгу - "Надменный герцог - Рона Рэндалл"

– Вполне понятно.

– Газеты писали, что вы красавица. О да! Я уже давно слежу за новостями. Доктор Райнхарт мне разрешил. А прежде со мной обращались как с безмозглой сумасшедшей.

– Я тоже говорил тебе, Каролина, что она красавица.

– Да, но я, естественно, считала, что ты пристрастен. Жених всегда считает, что его невеста самая красивая женщина на свете. Оливия, да вы покраснели! – Потом Каролина объявила: – Я сейчас встану.

– Но сначала нам нужно поговорить! – возразил ее брат. – Ты доставила нам всем массу хлопот – доктору Райнхарту, мне и персоналу больницы.

– Но не маме, конечно.

– Она еще ни о чем не знает. Райнхарт телеграфировал мне, и мы с Саймоном немедленно уехали в Лондон.

– Кто такой Саймон?

– Мой секретарь.

Каролина села в кровати, согнула ноги в коленях и хихикнула. В тот момент она была особенно похожа на Пенелопу.

– Чудесное вышло приключение! Конечно, временами бывало страшно… Я много раз выходила на прогулки за пределы больницы, но только с тобой, Гарри, а сейчас пришлось ехать на станцию, покупать билет, чего я никогда в жизни не делала! Но мне необходимо было доказать – понимаешь, доказать, – что я нормальна. Ведь все отказывались мне верить!

– Кроме доктора Райнхарта. Незадолго до нашего возвращения из Лондона он обещал мне, что через месяц тебя можно будет забрать домой.

– Правда?!

– Он сказал, что у тебя была глубокая амнезия, которую можно было бы давно излечить, если бы ты попала в хорошие руки, но медицина еще не знала подходящих методов, когда…

– Когда это случилось, – спокойно закончила за брата Каролина. – Ведь все произошло давно, верно? Ужасно давно. Я могу точно сказать, когда что было, потому что я все вспомнила. Однажды я увидела в газете число. Шестнадцатое июня. В тот день родилась моя дочка. Но она родилась в тысяча восемьсот девяностом году, а на газете стояла дата: тысяча девятьсот второй. Прошло целых двенадцать лет…

– Все позади, – утешил ее Гарри, – все кончено раз и навсегда. И ты еще молода.

– Мне двадцать девять. Это я тоже вспомнила. – Поглядев на меня, Каролина сказала: – Полагаю, ты обо всем рассказал Оливии?

– Нет.

– Нет?! Но почему, Гарри? Может быть, и тебе стыдно за меня?

За мужа ответила я:

– Он ничего мне не говорил просто потому, что времени не было! Мы поженились за неделю, а потом все завертелось. Меня надо было представить свету, и с нами все время была ваша матушка…

– Могу себе представить. Она бдительная женщина.

– Каролина, ты не должна ее ненавидеть.

– Как ты можешь такое говорить, Гарри? Ведь ты сам никогда не мог смириться с ее отношением!

– Она отнеслась к тому, что произошло, как типичная представительница своего времени и круга.

– Общество прощает мужчине любые грехи, – с горечью произнесла Каролина, – но никогда не прощает женщину! И когда единственная дочь герцогини Квинсфордской едет в Париж, влюбляется, а через три месяца после возвращения оказывается, что она беременна, ее прячут ото всех! Разумеется, она живет в роскоши, как и подобает дочери герцогини, но все же ее прячут в отдаленных комнатах, подальше от центральной части замка. Скандал не обходимо замять любой ценой! Особенно потому, что она полюбила американца. Наше аристократическое общество презирает американцев, считая их нуворишами…

– Больше не презирает, – возразил Гарри. – Англия меняется. Поговори с Оливией – она у нас революционерка, бунтарка, сторонница эмансипации.

Я услышала в его голосе знакомые насмешливые нотки.

– Мне кажется, – ответила Каролина, – Оливия сама захочет о многом расспросить меня. Почему я не обвенчалась с отцом своего ребенка? – Она глубоко вздохнула. – Он уже был женат. Но я ни о чем не знала, вот что ужасно. Потому-то я и… заболела. Я все ждала и ждала вестей от него, писала, но не получала ответа. Потом, через несколько недель после рождения ребенка, письмо все же пришло: он уверял, что по-прежнему любит меня, но жениться не может. Очевидно, в его кругах развод являлся таким же табу, как и в наших. Он вернулся в Америку и просил жену освободить его, но она, будучи католичкой, отказала.

Я обняла ее и стала покачивать, как ребенка. Поверх ее головы я встретилась взглядом с мужем и увидела в его глазах нечто, невиданное прежде – нежность и теплоту. Он был признателен мне за то, что я забочусь о его сестре, но не такой признательности я ждала!

– Не будем больше о прошлом, Каролина, – сказала я. – Вы дома и здесь останетесь. Боюсь, ваши наряды немного устарели, для начала можете взять кое-какие из моих. Они будут вам великоваты, но их можно ушить.

– Что случилось с тем ужасным костюмом? – внезапно спросила она. – Он принадлежал одной из медсестер, я взяла его, потому что у меня были только летние платья для прогулок в больничном парке. Сестре надо купить новый костюм, потому что я порвала юбку. И деньги, которые я украла…

– Их уже вернули, а медсестра получила солидное вознаграждение.

Тут в дверь постучали, и Каролина сказала «Войдите!» с уверенностью человека, который никогда никуда не уезжал. Но когда дверь распахнулась, в ней произошла разительная перемена. Сдавленно вскрикнув, она задрожала всем телом. Мне пришлось снова обнять ее. Я удивилась, почему Саймон вызвал в ней такую реакцию.

– Я дал телеграмму Райнхарту и попросил его немедленно приехать.

– Благодарю вас, Саймон. Это Каролина. Можете поговорить с ней.

Я услышала, как Каролина глубоко, порывисто вздохнула.

– Вы ведь не Майкл Портленд, правда? На секунду мне показалось…

– Я его двоюродный брат, Саймон Дюваль Портленд. Я приехал в Англию по его поручению, специально, чтобы разыскать вас.

– Я не хочу его видеть! По крайней мере, сейчас. После стольких лет!

– Он пытался искупить свою вину перед вами, но умер.

– Он… умер?!

– Утонул несколько месяцев назад. Он много лет жил врозь с женой, и, что бы вы о нем ни думали, он вас не забыл. Он завещал вам все свое имущество – дом на Кейп-Коде и табачные плантации в Виргинии. Он был богатым человеком. И он любил вас, Каролина.

– Слишком поздно, – прошептала она. – Слишком поздно…

– Нет, – возразил Гарри. – Там тебя ждет новая жизнь, там ты можешь начать все сначала. И не только ты, но и Пенелопа. Не забывай, она – его дочь, так же как и твоя. И у нее есть права на наследство.

– Она знает… обо мне?

– Мы с Оливией все ей рассказали час назад. Все оказалось на удивление легко. Она с нетерпением ждет встречи с тобой. Она потрясена, потому что у нее появилась та, которая нужна ей больше всех, – мать.