Читать книгу - "Искра твоей души - Иванна Осипова"

заполнявшего комнату без окон. Уверенно двигаясь в полумраке, служанки почти не создавали шума. Как это удавалось таким крупным женщинам, осталось для меня загадкой.

— Открывайте, — приказала Кларисса, нервно оправляя платье.

Одежда идеально сидела на герцогине, но ей требовалась лишняя минута, чтобы набраться смелости. Я сразу поняла, что она боится заходить в дальнюю комнату, скрытую в глубине флигеля.

Хорошо смазанные петли не издали ни звука. На миг я перестала дышать, ожидая развязки. Эрри Уикфил привела меня в склеп. Ничего иного на ум не приходило. Здесь не было мебели, кроме двух предметов: широкая кровать, завешанная тонкой тканью, стояла в центре комнаты; стул одиноко притулился у стены. Голые облупленные стены сохранили следы богатой обивки, но теперь она свисала лохмотьями.

Вначале я не заметила, но вскоре рассмотрела глубокие царапины на осыпающейся извёстке. Такие же борозды виднелись и на почерневшем от времени паркете. Это место походило на тюремную камеру, где содержался буйный заключённый.

Мощные служанки встали неподалёку от постели и не спускали глаз с того, кто лежал на ней. Герата затерялась в тенях рядом с нами. Кларисса отодвинула полупрозрачную занавесь, открывая передо мной свою тайну.

Я долго не могла отвести взгляда от самой герцогини, чьё лицо неожиданно размягчилось, дышало нежностью и затаённой грустью. Преображение эрри Уикфил поразило меня.

— Твоя магия для него, — сказала она. — Ты существуешь, чтобы он жил.

Мне пришлось плотно сомкнуть губы, чтобы не воскликнуть, когда я осмелилась заглянуть за полог.

— Кто он? — притворно ровным голосом спросила я.

— Его зовут Симеон. Остальное тебя не касается. — К эрри Уикфил вернулась привычная жёсткость.

Она точно ударила меня словами, а затем присела на краешек кровати, поправила одеяло, погладила через него маленькое сморщенное тело. Во мне боролись жалость и гадливость.

«Это всего лишь ребёнок. Просто уродливое дитя. Он не виноват в болезни», — убеждала я себя, преодолевая тошноту.

Запах смоченных в лекарской воде бинтов и разложения плоти лишал меня воли. Хотелось бежать из душных комнат и забыть об увиденном.

— Йони, — мягко и с гордостью прошептала Кларисса. — Не смотри, Тея, что он такой маленький. Нам десять. Мы растём и становимся сильнее. Йони живой. Живой…

25

Кларисса положила ладонь на лоб существа. Оно тут же приподняло веки, скрытые в провалах глазниц. Костлявые и потемневшие, точно у мертвеца, пальцы потянулись к руке герцогини. Я ожидала, что она отпрянет, закричит от ужаса, но эрри Уикфил сама подхватила тощее тело ребёнка и прижала к груди.

Иссохший, весь в целебных повязках, прилипших к разрывам кожи, Йони издал гортанный хрип боли, но не отпустил живое дышащее тело матери.

«Она его мать⁉»

Мой разум не желал признать очевидное. Облечённая властью красавица-герцогиня и измученный жуткой болезнью маленький Симеон…

Нет! Невозможно!

Существо протяжно завыло, заворочалось в руках эрри Уикфил.

— Ш-ш, спи, Йони. Спи, и тебе не будет страшно, — прошептала Кларисса своей главной тайне.

Она баюкала чудовище, раскачиваясь в такт с мелодией, которую начала тихо напевать:

Спи мой мальчик.

Спи мой светлый

На пороге ночи.

Отведу рукою беды,

Чтобы света в очи

Пусть забудет ворог лютый

Имечко родное,

И обходит стороною

Сердце дорогое.

Спи мой мальчик,

Пусть приснится

То, что пожелаешь

Сохраню твой сон украдкой,

Ты и не узнаешь.

Мои глаза невольно увлажнились, а сердце сжалось. Искра целительницы внутри меня требовала стать причастной к чужому горю. Рука сама потянулась к бугристой голове Симеона с редкими клочками волос.

Кларисса подняла на меня затуманенный, умоляющий взгляд.

— Помоги ему, Тея.

Я принесла стул и села напротив. Служанки и Герата стояли не шелохнувшись, словно погружённые в подобие сна. Женщины, ухаживающие за ребёнком, излучали физическую силу и бесстрастность. Они хорошо выполняли свою работу. Царапины на стенах и полу означали, что эта работа не всегда была безопасной.

Маленький Симеон затих, привалившись к Клариссе. Меня не покидал образ ожившего плотника. Эдам с гвардейцами продолжали поиски. Между деревенским парнем, в которого я вложила магию, и сыном герцогини было нечто общее. Плотник не успел покрыться трупными пятнами и не усох от времени, но пройдут недели и он станет таким же, как Йони.

Меня осенила догадка. Приложив руку к груди мальчика, стянутую бинтами, я не сразу решилась высказаться.

— У него не бьётся сердце, эрри, — негромко сказала я. — Он… он мёртв?

Кларисса очнулась, вскинулась, сильнее обхватив сына, будто его кто-то собирался отнять. Её красивые губы даже задвигались, произнося: «Не отдам! Он мой!»

— Врёшь! — проглатывая крик, заявила эрри Уикфил. — Оно стучит! Я слышу, как оно стучит!

Я вздохнула, поёрзала на стуле, ища опору для следующей попытки. Ничего не зная о жизни во флигеле, я могла только предполагать.

— Он не ест и не… не делает всего, что свойственно живому человеку.

— Твоё дело исцелять болезнь Йони, а не рассуждать! Симеон — мой сын, внук великого герцога. Значит, он необычный ребёнок.

Любые слова были бессильны против веры матери.

— Положите его, — попросила я, снова начав задыхаться от запахов и мрака, накрывшего душу.

Искра во мне всколыхнулась и разрослась. Пальцы сложились в правильном жесте и коснулись тела Симеона. Магия потекла янтарным потоком. Я хотела помочь Йони. Правда, хотела! И как радостно было заметить, что его кожа светлеет и становится свежее, лицо приобретает человеческие черты и детскую округлость. В этот момент я не думала о себе, отдавая всё, что хранил мой дар.

Потом сознание стало уплывать, а комната растворяться в черноте.

— … не хватит надолго…

Услышав голос Гераты, я ощутила, как меня куда-то повели. Я шла и шла, подчиняясь воле поводыря. Затхлый воздух перестал сдавливать лёгкие, света и простора стало больше.

— Сиди, принесу отвар. Всегда знала, что ты глупая и наивная девчонка! — зло прокаркала ведьма. — Нельзя себя так раздавать. И не рассчитывай на благодарность Клариссы.

— Йони… — слабо улыбнулась я и помотала головой. — Клятва дому Уикфил. Не только она…

Я собиралась сказать наставнице, что мной руководило не обязательство или заклятие артефакта, а жалость к маленькому мальчику.

— Дура! — Она толкнула меня в плечо и ушла.

Герата быстро вернулась и сунула мне в руки кружку. Я жадно пила горячее варево, понимая, что сижу в одной из сквозных гостиных недалеко от флигеля. Наставница подняла меня, больно ухватив за локти. Это немного