Читать книгу - "«Стрела Амура» и ведьмина натура - Маргарита Преображенская"

нём было не совсем чётким, но самое главное можно было увидеть вполне ясно. Вместо дуршлага у меня на голове красовался изящный светящийся обруч, украшенный в районе лба чем-то крупным, сияющим, как фонарь шахтёра. В общем, я стала выглядеть, как царевна из сказки: «Месяц под косой блестит, а во лбу звезда горит!»

У меня ушло несколько секунд на осознание этой метаморфозы. Наверное, при этом я выглядела ещё более забавно, чем тогда, когда мою голову венчал дуршлаг. Амур тоже был поражён и смотрел на меня со смесью восхищения и тревожного ожидания. Так люди смотрят на полёт кометы, предвкушая грандиозные перемены, и часто не ошибаются.

– А вот и Он! – Торжествующий голос Шеши мгновенно рассеял ощущение волшебства. – Венец. Он сам тебя нашёл!

– Сокровище ты наше! – пробормотал Витюня, с нежностью глядя на меня.

– Это и есть Венец?! – спросила я, разглядывая своё мутное отражение на поверхности серебряного подноса.

– Да! Похоже, он решил притвориться кухонной утварью, чтобы дождаться тебя и не попасть в руки ракшасам или им подобным. – сказал Шеша.

– И что мне с ним делать? – спросила я, уважительно сведя глаза в кучку к верхней точке переносицы, где горела «звезда», и попробовала снять Венец, но не тут-то было: обруч сидел как приклеенный. – Как эта штука действует? И почему не снимается, скажите на милость? Мне что, всю оставшуюся жизнь с ним ходить?!

– Не снимается, наверное, потому, что тебя выбрал, а вот как действует… – Витюня замялся, растерянно почесав за ухом. – Тут со всеми по-разному было. Кто-то начинал говорить на всех возможных языках Вселенной, кто-то разные сальто-мортале выделывал, кто-то мысли читать ударялся. Прапрабабка твоя, та вообще обретала невидимость. Одно было сходство: Венец подсказывал самый верный путь в данной ситуации. Он ведь видит все смыслы и все возможные исходы для каждого из живущих, может просчитать варианты.

– Что-то как-то странно он подсказывает… – пробормотала я, вспомнив афишу из моих недавних видений (ну хорошо, хоть без сальто-мортале обошлось, Чеховым отделалась: повезло)

Как мне это понимать? Может, в соответствии с коронной фразой одной из главных героинь пьесы: «В Москву! В Москву!»?

– Это потому, что Венец пока в выключенном состоянии находится, – пояснил Шеша, восхищённо разглядывая обруч, а заодно и меня.

– Так он ещё и выключен?! – изумилась я. – Не уверена, что хочу его включить, но всё-таки интересно, как это делается?

Шеша слегка потупил взгляд, а потом покосился на домового.

– Я не знаю, что делали для этого другие расы, но у нагов для включения издавна существовал ритуал слияния, в ходе которого высвобождалась мощная энергия любви, вектор которой действовал на артефакт, как нажатие кнопки «ВКЛ», – осторожно сформулировал свою мысль Шеша, а мы с Амуром невольно взглянули друг на друга и густо покраснели.

Кажется, мы подумали об одном и том же, и эта совместная мысль взбудоражила моё сознание, мучительным предвкушением.

– Ну это у нагов! У вас нравы подземные, вольные! А мы свой «ВКЛ» искать будем! – поспешил вклиниться в разговор Витюня, а потом добавил, сурово воззрившись на раскрасневшегося Амура: – А вы, молодой человек, отойдите от Анфисы! И вообще, с вектором надо поосторожнее!

В этот момент на кухню пожаловали три кикиморы и Фейор, удивлённо таращивший глаза на всё вокруг и попутно неуклонно слагавший эпос, который в его устах обретал забавное звучание:

«Вышел Шеша из тумана,

Вынул ножик из кармана.

Глаз горит! Какая стать!

Жаль, ракшасов не видать!»

У летописца, как выяснилось, была очень рискованная роль: споёшь неправду – могут побить зрители, споёшь неудобную правду – покарает заказчик. Вот сейчас Шеша был не слишком доволен этим катреном, но из песни, как говорится, слова не выкинешь, приходилось терпеть. Впрочем, Фейор тут же благоразумно умолк, решив не развивать мысль дальше. Я слушала всё это вполуха, потому что мои мысли прочно занимали слова принца нагов о ритуале слияния. Надо признать, что настолько пылких слияний, которые способны даже пробудить древний артефакт, в моей жизни ещё не было: всё как-то не встречался тот, ради кого я могла бы кануть в бурное парное сумасшествие, забыв обо всём, да и работа ведьмой-свахой отнимала много времени, будто отодвигая чувства на второй план.

Возможно, Витюня, поддерживавший мой трудоголизм, таким образом старался уберечь своё Сокровище от нежелательных связей, а, может быть, Матильде дали задание всячески отвлекать ракшасскую невесту, ведь это именно главсваха снабжала меня колоссальным количеством поручений! К тому же мне показалось, что Шеша имел в виду только телесную составляющую любви. Если так, то, пожалуй, Витюня был прав: я всегда считала это чувство всеобъемлющим, включающим в себя не только страсть, но и глубокую духовную и интеллектуальную близость, ведь именно такое сочетание, делает любовь сильнее смерти и неумолимого хода времени.

– Как-то слишком тихо стало! Войн обычное начало! – заметила Кики, напряжённо вслушиваясь в пространство.

Остальные кикиморы делали то же самое: они всегда были солидарны с сестрой. Правда, нас окружала зловещая, вязкая тишина, из глубины которой постепенно начинал сочиться какой-то странный звук. Он напоминал звук электродрели, только в данном случае дрель, похоже, была огромных размеров. Складывалось такое впечатление, что кто-то, не достучавшись до нас, явно решил досверлиться. Звук оказался на редкость неприятный, хотя и не громкий. Он медленно, но верно ввинчивался в мозг,

– Может быть, рванём назад, через лаз? А? – с быстро тающей надеждой в голосе спросил наш доблестный летописец. – А в эпосе я напишу, что это был очень стратегический манёвр.

Смелость точно не входила в арсенал его лучших качеств; впрочем, летописец не обязательно должен быть смельчаком, главное – его литературный дар.

– Нет! – сказал Амур. – Там узкое пространство. Если враг настигнет нас внутри лаза, возможностей для сражения будет мало. Это опасно. Да мы и не для того сюда вернулись, чтобы прятаться!

– Согласен, – кивнул Витюня. – Лучше укрепим дом, вернее, то, что от него осталось!

– Думаешь, здесь можно что-то восстановить? – с сомнением спросила я, окинув взглядом царящую кругом разруху и беспорядок.

– Можно, если постараться! – заверил меня Витюня.

Он с космической скоростью забегал по дому, то там то сям гремя инструментами. Так домовой делал всегда, когда требовалось что-то построить или починить. Кики и её сёстры бегали за ним с веником, совком, ведром и тряпкой, помогая