Читать книгу - "Королева дождя - Кэтрин Скоулс"

Когда она дошла до, как выяснилось, дальнего конца деревни, то обнаружила холмик из речной гальки, высившийся за клочком голой земли. Холмик походил на могильный курган — что-то вроде безыскусного памятника морякам, потерпевшим кораблекрушение, никому не известным и никем не любимым чужестранцам. Над холмиком торчал грубо сколоченный крест. Уже второе поколение деревенских жителей хоронило своих мертвецов на кладбище у церкви, но холмик, похоже, насыпали относительно недавно. «Наверное, под ним лежит собака, — подумала Анна. — Или даже курица, чья смерть стала для владельца немалой утратой». Невозможно было предугадать, что именно считают особо ценным местные жители.

Анна уже собиралась возвращаться, когда увидела впереди какое-то строение в середине круга посаженных кем-то деревьев. Это была хижина, причем не только не развалившаяся, но и почти целая. Анна подошла к ней. Стены еще даже не покосились, а подпорки и перемычки дверного проема были надежно вделаны в необожженные кирпичи. Если бы крыша не провалилась в одном месте, хижина все еще была бы пригодной для жилья. Единственная сохранившаяся частичка деревни…

Анна подошла и осторожно заглянула внутрь. К центральной подпорке был привязан лоскут ткани, чтобы до него не добрались ни клопы, ни клещи. Ткань выглядела жесткой, задубевшей, словно ее не трогали в течение многих лет, но цвета остались яркими. В хижине находились и предметы домашнего обихода: почерневший горшок, пустая птичья клетка, ветхая корзина. Ничего интересного. Анна подскочила, услышав у себя над головой какой-то шорох и топот. Она отступила к дверному проему. Наверное, это просто крыса, а возможно, летучая мышь. Но она почему-то испытывала глубокий беспричинный страх — ей чудилось, будто что-то падает ей на голову, запутывается в волосах. Она подняла глаза, чтобы посмотреть, чей покой она нарушила. Света в хижине было мало, и Анна прищурилась. Под крышей что только не висело: целые связки высушенных листьев и головок цветов, высохшие корешки с частью виноградной лозы и кости, пожелтевшие из-за отсутствия света. Было там и кое-что еще. Что-то странное, скрученное, смутно знакомых очертаний… Анну накрыла волна отвращения. Тушки. Тела животных и птиц. Выпотрошенные. Высушенные. Почерневшие от дыма, покрытые серой пылью.

Пятясь, Анна покинула хижину. Она знала: все это — ингредиенты снадобий. Жуткие и опасные. Неприкосновенные. Невероятные. Она развернулась, собираясь побыстрее уйти отсюда, дрожа при мысли о творившихся здесь ужасах. Так ей и надо: нечего бродить в одиночестве…

Свет тускнел, серые края ночи начинали смыкаться над ее головой. Анна шарахнулась от ветки, вцепившейся ей в волосы, — и чуть не столкнулась с неожиданно появившимся перед ней незнакомцем угрожающего вида. Высоким, неподвижным. Черным. Она ахнула, чувствуя, что ужас сковал ее члены.

А мужчина удивленно воскликнул:

— Сестра Анна!

— Стенли? — От страха голос Анны стал визгливым. Облегчение очень медленно растекалось по ее напряженным мышцам. — Это ты…

— Что вы здесь делаете? — спросил он. — Вам тут находиться не следует. — В его голосе слышалась тревога.

Анна глубоко вздохнула, пытаясь собраться с мыслями.

— Я просто гуляла.

Стенли молчал.

— А ты? — спросила Анна.

Прежде чем ответить, Стенли на секунду задумался.

— Тоже гулял. Я собирался возвращаться. Уже темнеет.

Анна снова окинула взглядом обрушившиеся стены из необожженного кирпича и провалившиеся соломенные крыши.

— Что это за место? — поинтересовалась она.

В тишине, нарушаемой только жужжанием насекомых, ее вопрос прозвучал слишком громко, чуть ли не неприлично.

В сумраке лица Стенли было не разглядеть. Когда он заговорил, сказанное им доносилось словно ниоткуда — с тем же успехом эти слова могли прилететь и из леса.

— Когда сестра Барбара приехала сюда, а было это еще до моего рождения, здесь жил мой народ. Это и было Лангали. — Он замолчал.

В тишине Анна слышала звук собственного дыхания.

— Что же случилось? — поинтересовалась она. Ей на ум пришли увиденные когда-то изображения французской деревни, заброшенной после эпидемии черной чумы. Она снова услышала призрачные голоса, уловила биение исчезнувшей жизни.

— Сестра Барбара построила дом на другом берегу реки, — продолжал Стенли. Принявшие христианство люди перебрались туда. Возникла новая деревня. Она становилась все больше, а старая деревня — все меньше. Постепенно старая Лангали умерла.

Анна посмотрела через плечо на хижину знахаря — обособленно стоящее здание, так почему-то и не развалившееся, словно его поддерживали темные силы, способные сопротивляться ударам времени.

— Одна старуха осталась жить здесь, — начал было Стенли, но тут же замолчал.

— Одна? — недоверчиво уточнила Анна. — Неужели совсем одна?

— Она была деревенской знахаркой и прорицательницей. Она боялась, что, если перестанет исполнять ритуалы, это будет иметь серьезные последствия для всех. Потому она отказалась перейти реку и стать христианкой. — Стенли говорил об этом небрежным тоном. — Она жила здесь, в этой хижине. Люди умоляли ее уйти, даже родственники по линии матери. Но она никого не желала слушать. В конце концов она умерла. Ее тело находится там. — И Стенли указал на холмик из камней.

Анне был хорошо виден могильный холм, несмотря на полумрак. Она представила себе согбенную от старости фигуру похороненной там женщины, как она медленно перемещается по хижине под балками, увешанными тушками. Колдует… Эта мысль пробудила в Анне одну лишь жалость. Ей казалось неправильным, что старуха, слабая и уязвимая, осталась совершенно одна в окружении развалин, а жизнь ее народа продолжалась без нее. В двух шагах — и одновременно в совершенно ином мире.

— Какая грустная история! — Она вздохнула.

— Она была упрямой женщиной, — заметил Стенли. — Злой. К ней пришел свет, но она предпочла темноту. — И он замолчал. Когда он снова заговорил, его голос звучал твердо. — Вам явно пора возвращаться.

— Да, конечно, — согласилась Анна. — Они уже, наверное, волнуются.

Стенли шел впереди, отводя ветви в стороны и придерживая их, чтобы они не ударили Анну. Она шла быстро, благодарная Стенли за то, что он провожает ее до станции.

Когда они добрались до дома миссии, было уже совсем темно. Стенли словно растворился в воздухе, и его тихое «доброй ночи» заглушили звуки музыки, просачивающиеся сквозь закрытые окна. Это была пластинка с записями валлийского хора. Анна узнала мелодию — государственный гимн. «Земля моих отцов». Мужские голоса сливались воедино, звучали сильно и глубоко, воодушевленно пели о сплоченности. Поднимаясь по ступеням веранды, Анна подумала, что эта песня кажется неуместной здесь, в Лангали, где миссионеры никогда не могли по-настоящему чувствовать себя как дома. И где, похоже, деревенские жители тоже были чужаками.