Читать книгу - "Столпы земли - Кен Фоллетт"

Он глубоко вздохнул и вошел.

В зале был полумрак, пахло дымом. Чтобы не напустить холода, Филип быстро прикрыл за собой дверь, затем вгляделся в темноту. У противоположной стены ярко пылал огонь, который, если не считать крохотных окошечек, был единственным источником света. У огня сидели несколько человек одни были одеты в сутаны священнослужителей, другие — в дорогие, но изрядно поношенные одежды мелкопоместных дворян. Они были заняты каким-то серьезным разговором, который вели чуть слышными голосами. Их кресла стояли как попало, но все они, говоря, обращались к худому священнику, что сидел в середине группы, словно паук в центре паутины. То, как были поджаты его широко расставленные длинные ноги, а костлявые руки вцепились в подлокотники кресла, создавало впечатление, что этот человек готовится к прыжку. У него были прямые, черные как смоль волосы и бледное, остроносое лицо, а его черные одежды делали его одновременно красивым и грозным.

Но это был не епископ.

Сидевший возле двери дворецкий поднялся со своего места и приблизился к Филипу.

— Добрый день, отец. Кто тебе нужен?

В этот же момент гончая, дремавшая у огня, подняла голову и зарычала. Человек в черном быстро обернулся и, увидев постороннего, жестом руки прекратил беседу.

— Чего еще? — недовольно спросил он.

— Добрый день, — вежливо сказал Филип. — Я пришел, чтобы повидать его преосвященство епископа.

— Здесь его нет, — отрезал священник, давая понять, что разговор окончен.

Сердце Филипа оборвалось. Да, он очень страшился встречи с епископом, но сейчас его охватило чувство растерянности. И что ему теперь делать с этой ужасной тайной?

— А когда он вернется? — все же спросил Филип.

— Мы не знаем. Какое у тебя к нему дело?

Филип был уязвлен грубостью этого человека.

— Божье дело, — резко сказал он. — А ты кто?

Священник поднял брови — кто это осмеливается так вызывающе с ним разговаривать? Остальные присутствующие затаили дыхание, словно в ожидании взрыва. Но после некоторой паузы его голос зазвучал достаточно мягко:

— Я его архидиакон. Меня зовут Уолеран Бигод[4].

«Хорошенькое имя для священнослужителя», — подумал Филип и в свою очередь сказал:

— Мое имя Филип. Я приор обители Святого-Иоанна-что-в-Лесу. Мы относимся к Кингсбриджскому монастырю.

— Слышал о тебе. Ты Филип из Гуинедда. Филип удивился. Он не мог понять, каким образом самому архидиакону стало известно имя такого незаметного человека, как он. Но его чин, сколь бы скромным он ни был, оказался все же достаточно высок, чтобы заставить Уолерана изменить свое отношение к нему. Раздражение исчезло с лица архидиакона.

— Глоток горячего вина, чтобы согреть кровь? — Он сделал знак нечесаному слуге, сидевшему на скамье у стены, который тут же вскочил, чтобы исполнить его распоряжение.

Филип подошел к огню. Уолеран что-то тихо сказал, и собравшиеся встали и начали расходиться. Филип сел и, пока Уолеран провожал своих гостей до двери, грел руки, протянув их поближе к огню. Его разбирало любопытство, что это они обсуждали и почему по окончании встречи даже не помолились.

Растрепанный слуга протянул ему деревянную чашу. Он принялся потягивать горячее ароматное вино, размышляя над тем, что делать дальше. Если епископ отсутствовал, то к кому тогда Филип мог обратиться? Он подумал даже, не пойти ли к графу Бартоломео, чтобы просто уговорить его отказаться от мятежа. Конечно, это была нелепая идея: граф посадит его в темницу, а ключ выбросит. Оставался шериф, который теоретически являлся представителем королевской власти. Но едва ли можно было с уверенностью сказать, чью сторону он займет, ибо пока еще не было полной ясности относительно того, кто же все-таки станет королем. «Наверное, — думал Филип, — мне надо на что-то решиться наконец». Он всей душой стремился вернуться в свою обитель, где самым опасным его врагом был Питер из Уорегама…

Гости Уолерана ушли, дверь за ними закрылась, и доносившийся со двора топот копыт затих. Уолеран вернулся к огню и придвинул себе массивное кресло.

Филип был поглощен своими мыслями и не очень-то хотел разговаривать с архидиаконом, но понимал, что обязан соблюсти приличие.

— Надеюсь, я не помешал вашей встрече, — сказал он. Жест Уолерана как бы говорил: «Все в порядке».

— Ей давно уже пора было закончиться, — улыбнулся он. — Такие вещи всегда отнимают больше времени, чем надо. Мы беседовали о продлении сроков аренды епархиальной земли — вопрос, который при наличии доброй воли может быть решен в считанные минуты. — Он взмахнул костлявой рукой, как бы отбрасывая прочь все эти арендные земли вместе с их съемщиками. — Да-а… я слышал, ты неплохо поработал в своей маленькой лесной обители.

— Мне, право, удивительно, что ты осведомлен об этом, — отозвался Филип.

— Епископ ex officio[5]является аббатом Кингсбриджа, так что он просто обязан проявлять интерес.

«Или иметь информированного архидиакона», — подумал Филип.

— Господь не оставил нас, — сказал он.

— Воистину.

Они разговаривали по-норманнски, это был язык, на котором говорили Уолеран и его гости, язык сильных мира сего. Но что-то показалось Филипу странным в произношении Уолерана, и чуть позже он понял, что у Уолерана был акцент человека, с детства привыкшего говорить по-английски. Это означало, что он был не норманнским аристократом, а уроженцем Англии, как и Филип, сделавшим карьеру своими собственными силами.

Предположение Филипа подтвердилось несколько минут спустя, когда Уолеран перешел на английский и сказал:

— Хотел бы я, чтобы Господь не оставил и Кингсбриджский монастырь.

Значит, не одного Филипа беспокоило состояние дел в Кингсбридже. Возможно, Уолеран лучше Филипа знал о том, что происходит в монастыре.

— Как себя чувствует приор Джеймс? — спросил Филип.

— Болен, — кратко отозвался Уолеран.

«Тогда очевидно, что он не сможет повлиять на взбунтовавшегося графа Бартоломео», — уныло рассуждал Филип. Похоже, ему придется отправиться в Ширинг и попробовать встретиться с шерифом.

И тут его осенило, что Уолеран — это как раз тот человек, который знает всех наиболее влиятельных людей в графстве.

— А что за человек шериф Ширинга?

Уолеран пожал плечами.

— Безбожный, высокомерный, алчный и продажный. Таковы все шерифы. А почему ты спрашиваешь?

— Раз уж у меня нет возможности встретиться с епископом, наверное, придется обратиться к шерифу.