Читать книгу - "Небесный лабиринт. Прощение - Мейв Бинчи"

— В этом месте умерли два человека. Ничего удивительно, что один из них возвращается туда и по ночам играет на пианино, — сказала миссис Кэрролл.

В Уэстлендс позвонила Хитер. На следующий уик-энд она приедет домой. Би Мур ответила, что это будет замечательно. Она передаст мистер Саймону.

— Я буду пить чай в коттедже Евы, — гордо сказала Хитер.

— Я бы на такое не решилась. Говорят, там живут привидения. — Сама Би Мур в этом ничуть не сомневалась.

Хитер и Ева сидели в коттедже и жарили тосты в камине, пользуясь длинными вилками, которые нашла у себя Бенни.

Бенни говорила, что на втором этаже магазина хранится множество удивительных вещей. Она не может забрать все; а вдруг этот чертов Шон действительно станет их партнером? Но принесет им то, на что он не сможет претендовать ни в одном суде страны.

— Значит, все решено? — спросила Ева.

— Когда-нибудь это случится, но не сейчас.

— Вы хотите, чтобы я ушла? Я могу покататься на пони, — сказала Хитер.

— Нет, Хитер. Просто это очень долгая история. Мне будет грустно ее рассказывать, а Еве будет грустно слушать. Так что сиди на месте.

— Ладно. — Хитер нанизала на вилку одно из великолепных кулинарных изделий сестры Имельды.

— Но какие-нибудь новости есть? — Ева видела, что подруга чем-то расстроена.

Бенни покачала головой. Выражение покорности судьбе, написанное на ее лице, Еве не нравилось. Складывалось впечатление, что Бенни хочет вступить в битву за что-то, но ей не хватает сил.

— Могу помочь. Как в добрые старые дни. Мудрая Женщина сказала бы, что одна голова хорошо, а две лучше.

— Мудрая Женщина покорилась бы неизбежному.

— А что говорит твоя мать?

— Почти ничего.

— Бенни, хочешь горячий тост? — Хитер решала все свои проблемы с помощью еды.

— Нет. Я обманываю сама себя. Говорю, что если не буду есть, то больше понравлюсь своему парню и он перестанет убегать от меня к валлийским девицам.

Ева тяжело вздохнула. Значит, кто-то ей все-таки рассказал.

Они весело катили на велосипедах. Ева махала рукой каждому встречному. Хитер никого из них не знала. Но зато она знала огороженные поля, к заборам которых были привязаны ослики, и пробел в живой изгороди, через который можно было увидеть кобылу с двумя жеребятами. Она рассказывала Еве о деревьях, листьях и о том, что биология — единственный школьный предмет, который ей легко дается. Она не возражала бы, если бы все домашние задания сводились к засушиванию цветков и листьев и зарисовыванию разных этапов роста березы.

Странно, что двоюродные сестры с разницей всего в семь лет, жившие в полутора милях друг от друга, никогда не встречались. При этом одна из них знала каждого, кто шел по дороге, а другая — каждое животное на каждой ферме.

Странно было ехать по неухоженной, заросшей сорняками дорожке Уэстлендса с маленькой хозяйкой дома.

Хотя Ева не была здесь чужой, пришедшей просить милостыню, все же ей было очень не по себе.

— Мы пройдем через кухню. — Хитер прислонила велосипед к стене.

— Я не знаю… — начала Ева. Ее голос звучал так же неуверенно, как звучал голос Хитер, когда той предложили пообедать в монастыре.

— Пошли, — ответила Хитер.

Увидев ее, миссис Уолш и Би Мур удивились и не слишком обрадовались.

— Когда у нас гости, их нужно приводить через парадную дверь, — с укором сказала миссис Уолш.

— Это всего лишь Ева. Мы с ней ели на кухне в монастыре.

— В самом деле? — На лице миссис Уолш было написано осуждение. Хозяйку Большого Дома не следовало так принимать. Самое меньшее, на что она могла рассчитывать, это ленч в трапезной.

— Я сказала Еве, что вы испекли большой пирог, — с надеждой сказала Хитер.

— Когда-нибудь мы непременно его испечем, — вежливо, но холодно ответила миссис Уолш. Ей явно не нравилось, что Ева Мэлоун торчит на кухне. Из задней комнаты доносились звуки пианино.

— Прекрасно! — обрадовалась Хитер. — Значит, Саймон дома.

* * *

Саймон Уэстуорд был очарователен. Он протянул к Еве руки.

— Рад снова видеть тебя.

— Вообще-то я не собиралась… — Еве ужасно хотелось сказать, что она не собиралась приходить в этот дом запросто. Саймон должен был понять, что она сделала это, стремясь доставить удовольствие ребенку, одинокому ребенку, который хотел побыть с ней. Но найти нужные слова было нелегко.

Похоже, Саймон понятия не имел о том, что ее мучило.

— Наконец-то! Ты слишком давно здесь не была.

Ева осмотрелась. Это была не малая гостиная, в которой она была в прошлый раз. Комната смотрела окнами на юг; в ней стояла старая мебель, обтянутая ситцем. В углу находился столик, заваленный бумагами, у окна красовалось большое пианино. Просто поразительно, что у людей может хватать мебели на такое количество комнат.

И картин на такое количество стен.

Ева обводила взглядом портреты, надеясь найти материнский. Тот самый, о существовании которого она не знала.

Саймон следил за ней.

— Он на лестнице.

— Прости, что?

— Я знаю, Нэн тебе говорила. Пойдем, я покажу его.

У Евы вспыхнули щеки.

— Это неважно.

— Важно. Это портрет твоей матери. Я не показал его тебе в тот первый день, потому что обстановка была неподходящая. Надеялся, что ты придешь еще раз. Но вместо тебя пришла Нэн, поэтому я показал его ей. Надеюсь, ты не обиделась.

— С какой стати? — У нее сами собой стиснулись кулаки.

— Не знаю. Но Нэн, кажется, думает, что так оно и есть.

Как они смеют говорить о ней! Тем более о том, обиделась она или нет!

Слезы щипали глаза. Ева, как робот, подошла к подножию лестницы, где висел портрет маленькой смуглой женщины с глазами и ртом, столь похожими на ее собственные, что девушке казалось, будто она смотрит в зеркало.

В ней было так много черт Сары Уэстуорд, что для отцовских уже не оставалось места.

Рука Сары лежала на спинке стула, но сама женщина не выглядела спокойной и умиротворенной. Казалось, она умирала от желания, чтобы все поскорее закончилось и можно было поскорее убежать отсюда. Куда угодно, лишь бы подальше.

У нее были большие глаза, маленькие руки и темные, коротко подстриженные волосы, как диктовала мода тридцатых годов. Но при взгляде на нее казалось, что Сара предпочла бы носить волосы до плеч и заправлять их за уши. Как делала Ева.

Была ли она красивой? Трудно сказать. Нэн сообщила только то, что она видела портрет.