Читать книгу - "Нежная душа. Сиротка - Мари-Бернадетт Дюпюи"

В его карих глазах она прочла глубокую тоску и что-то вроде паники. Похоже, он переживал сильные душевные муки. И очевидность этого пугала… К счастью, подбежала Шарлотта:

— Эрмин, малыш сильно плачет! Думаю, он проголодался. Я пробовала его укачать, но он сосет пальчик!

— Иду! — ответила молодая женщина. — Хотя, скорее всего, у него колики, потому что кушал он совсем недавно.

— У вас есть ребенок? — спросил Жорель.

— Да, маленький сын! — воскликнула Шарлотта. Она хотела порадовать мальчика, которого ей было так жалко. — Мы зовем его Мукки, но настоящее его имя Жослин.

Медсестра помогла Эльзеару Ноле встать со стула. Состояние пациента ее всерьез беспокоило, он дрожал всем телом.

— Идемте, мсье Эльзеар, вам нужно поскорее лечь в постель и отдохнуть, — энергично заявила женщина. — Простите его, мадам! Нашим пациентам нечасто выпадает такая удача, как сегодня вечером: посетители к нам заглядывают редко, что уж говорить об артистах…

Жослин Шарден не сводил с Эрмин растерянного взгляда. Если сейчас он вернется в свою комнату, то больше никогда ее не увидит — свою дочь, плоть от его плоти. И он изо всех сил упирался, сводя на нет усилия медсестры.

«И она уже мама, у меня есть внук! — думал мужчина. — Если она окрестила своего сына Жослином, может, она и не испытывает ненависти к собственному отцу. Несколько слов — и она узнала бы, кто я. Но я не смогу ни обнять ее, ни расцеловать ее милое лицо. Я не хочу причинить ей вред, передать болезнь, от которой сам скоро умру! Она не должна знать… Хотя, быть может, она и сжалилась бы надо мной…»

Голова у Жослина закружилась, и он пошатнулся. Одна из монахинь поспешила на помощь медсестре: удержать высокого пациента, который, несмотря на худобу, был довольно крепок, оказалось делом непростым. Эрмин, подарив Жорелю еще одну дружескую улыбку, скрылась в кухне. Сестру Викторианну она застала в весьма плохом расположении духа.

— Я чуть не оглохла от криков твоего сына! А мне еще надо собрать гору посуды, перемыть ее, продезинфицировать. Работа няньки не по мне! Хорошее дело — распевать песенки, но когда ты — мать семейства, надо иметь больше сознательности!

— Простите меня, сестра! Я вам помогу, — сказала молодая женщина, хотя при других обстоятельствах подобные жалобы вызвали бы у нее улыбку.

Однако и ей пришлось приложить немало усилий, чтобы успокоить Мукки. Как только мальчик уснул, она бросилась на помощь сестре-хозяйке, которая уже пристроила к делу Шарлотту и Бадетту. Журналистка согласилась с радостью, она словно хотела показать, что знакома с порядками в этом заведении. Ее готовность помочь была весьма трогательна.

— Надевай-ка фартук, — приказала сестра Викторианна Эрмин. — Ты и так уже запачкала свою красивую юбку. Надо сказать, ты слишком хорошо одета для супруги дровосека. Как твоему мужу удалось купить тебе меховую шубку?

— Я все вам объясню, — отвечала молодая женщина. — Но позже.

Стоявший в кухне шум не располагал к разговорам. Свистел чайник. Срочно призванная на кухню уборщица перемывала сложенные в цинковые тазы суповые миски и столовые приборы, перед тем как ополоснуть их жавелевой водой.

— К завтраку столовая должна быть безукоризненно чистой, — повторяла пожилая монахиня, переходя от одного шкафчика к другому. — Санаторий переполнен, и мне придется встать на рассвете, чтобы добиться хотя бы видимости порядка. А еще мне надо приготовить постели для тебя и девочки!

— Мне хватит и постеленного на полу матраса, — заверила ее Эрмин. — Я не хочу добавлять вам работы!

Молодая женщина перетирала посуду. В просторной кухне пахло влажным бельем и слегка — овощным супом и теплым молоком. Бадетта, сновавшая взад и вперед между столами, наконец объявила, что совершенно выбилась из сил.

— Сестра, Эрмин! Я иду спать. Только что пришли сказать, что поезд отправится дальше в шесть утра, поэтому нужно быть готовыми с рассветом. Я очень рада, что мне довелось провести вечер в вашем обществе в этом учреждении, о котором у меня сохранилось столько воспоминаний, поверьте, очень рада! До завтра!

— Спасибо, Бадетта! И до завтра! — вздохнула молодая женщина, которая тоже очень устала.

— Позвольте поцеловать вас в знак благодарности за ваше чудесное пение, — ласково попросила Бадетта.

Эрмин с радостью согласилась. Эта женщина была намного старше ее, но иногда вела себя простодушно, как ребенок. Эрмин ощущала к ней искреннюю симпатию и доверие. В Бадетте она угадала милосердную душу и человеколюбие, расцветавшие при первой же возможности. Звонкие поцелуи порадовали ее, потому что на душе у Эрмин было грустно. Мысли ее полнились эмоциями и впечатлениями. Она вспомнила лица кое-как устроившихся в столовой пассажиров поезда, улыбку маленького Жореля, чей бледный лоб окружали каштановые кудряшки. Потом — сломанные сосны, лежащие поперек железнодорожных путей, и свое прибытие в санаторий.

— Эрмин, я хочу спать, — пожаловалась Шарлотта.

— Идем со мной, — сказала сестра Викторианна. — Я тебя уложу.

В кухню вошла медсестра, чтобы приготовить себе настой ромашки. Это была приятного облика полная женщина с коротко остриженными волосами.

— Вот вечерок выдался! — призвала она в свидетели Бадетту. — Столько беготни, весь вечер на ногах! Мне с трудом удалось угомонить бедного мсье Эльзеара. Я никогда не видела его таким беспокойным.

Монахиня отправилась наверх, уводя за руку Шарлотту. Эрмин решилась задать вопрос:

— Это из-за меня? Скажите правду, мадам, может, мне не нужно было петь? Поверьте, мне стало не по себе, когда этот мсье ко мне прикоснулся.

— О, надо относиться к нашим пациентам с пониманием, особенно к мужчинам! Они чувствуют себя одинокими, лишенными внимания и ласки. Они гуляют на свежем воздухе, читают книги и журналы в библиотеке, но все равно сильно скучают. Тем более что большинство знают, что проведут здесь еще очень много месяцев. Эльзеар Ноле — человек замкнутый и сдержанный. Наверное, вы напомнили ему кого-то из родственниц. Когда вы заканчивали петь «Ave Maria», он плакал.

Заинтригованная, Бадетта замерла на месте. На лице у нее появилась шаловливая усмешка.

— Вы настоящая артистка, Эрмин, — сказала она. — Сегодня вечером в поезде был еще один журналист. Он расспрашивал о вас директора санатория. Я сама хотела сделать это…

— Правда? — удивилась Эрмин.

— Да, — ответила Бадетта. — Я его понимаю. Наша встреча побуждает меня написать рассказ, главной героиней которого станете вы. Я живу одна. Вечерами беру перо и пишу маленькие рассказы о людях, с которыми сталкиваюсь в жизни. Это занятие — всего лишь приятное времяпрепровождение, и все же оно позволяет мне нести бремя былых горестей и неприятностей.

— Я бы с удовольствием их почитала, — отозвалась Эрмин. — В школьные годы я прочла множество романов. О, простите, мой сын снова плачет! Мне пора его кормить. Доброй ночи, Бадетта!