Читать книгу - "Когда забудешь, позвони - Татьяна Лунина"

Васса развеселилась: Тинка нравилась ей все больше, пожалуй, стоит принять ее предложение.

— Как долго я болела? — спросила «молодец», поднося ко рту ложку ароматного, с золотистыми крапинками красного борща, щедро приправленного зеленью.

— Как долго болела — не знаю, с дневником наблюдений запоздала. А вот как долго спала — будет подробно описано в книге Гиннесса. Потому как спала ты, милка моя, без малого неделю.

— Что?! — Васса едва не поперхнулась. — Этого не может быть!

— Все случается в подлунном мире, — философски заметила Тина.

— Это правда, — подтвердил Алексей, — я здесь уже шестой день. А ты заснула еще до моего прихода.

— А ты как в Москве очутился? Ты же, кажется, должен бороздить моря. Или я ошибаюсь?

— Нет, не ошибаешься, — невозмутимо ответил он. — Но я взял отпуск. — И уточнил: — Первый за три года.

— Алеша позвонил по телефону, — просветила «спящую красавицу» Тина. — Как раз в тот день, когда ты шлепнулась в обморок и я едва дотащила тебя до дивана. Худая, а тяжелая! — шутливо пожаловалась Алексею. И похвасталась: — Ну, да меня Бог силой не обидел! Так вот, только тебя уложила — звонок. Я, естественно, рассказала все как есть. Зачем скрывать, верно? Твой друг заохал и через пять минут был уже в квартире. Хотела бы я, чтобы обо мне так беспокоились! — размечталась она. — Пришел с походным чемоданчиком и обосновался. Похоже, надолго, — весело подмигнула Изотова.

Намек с прищуром Васса проигнорировала, а вот на подробном описании ситуации настояла. За вынутой из духовки курицей с золотистой корочкой она узнала, что сутки была в бреду и, горя в огне, обзывала их то голубками, то воронами, жаловалась какой-то Лариске, звала из Туретчины неизвестного Рыжика. Хватала подушку, убаюкивала ее и убеждала, что любит как дочь родную. В общем, куражилась и напугала их довольно сильно. Дважды приезжала «скорая». Пришлось выдать себя за мужа и сестру, дать подписку о добровольном отказе от стационарного лечения. Во время кризиса они оба были здесь.

— Алеша на тебя смотрел, а я чаек с жасмином заваривала, — беспечно пояснила рассказчица.

Потом кризис прошел. Тина отправилась домой, приходить в себя, а Алексей остался с Вассой. Нацепил фартук и принялся ждать у плиты хозяйкиной поправки.

— Так что, милка моя, повисела твоя жизнь на волоске, — подытожила Тина. — Доктор сказал: иммунитет сильный, при хорошем уходе выкарабкаешься. А уход за тобой — лучше не бывает! При таком и мертвая поднимется. А теперь поблагодарим Алешу за вкусный обед и разбежимся. Ты — в постель, я — за билетом. Через неделю вылетаю в Римини. Волчицу, как и волка, ноги кормят: сидеть не приходится, если кушать хочется. Но ты, Васька, себя побереги! — строго наказала она. — Врач предупредил, что минимум дней десять надо выдержать домашний режим: на улицу не рыпаться, в магазин не соваться, за дела не хвататься. Слава богу, есть кому — не одна! Так что валяйся на диванчике, книжки читай и размышляй о погоде. Выздоравливай! А я пошла. — И, поднявшись со стула, чмокнула хозяйку в худую бледную щеку. — Исхудала ты, моя трубадурочка! Набирай-ка силы, здоровье, округляй щечки и фигурку. С работой пока не пристаю, не до того сейчас. Но надеюсь и жду. Паспорт получила?

— Да. И спасибо тебе…

— Все, мне некогда! Недосуг постгриппозный лепет выслушивать! Провожать не надо, — предупредила она попытку Алексея подняться, вышла в прихожую и через минуту хлопнула входной дверью.

— У тебя хорошая подруга, — заметил Алексей.

— Да.

— Что-нибудь хочешь? Кофе, чай?

— Чай. С жасмином. Крепкий и сладкий, если можно.

— Конечно! Может, приляжешь?

— Присяду. В кресло.

— Хорошо. Я принесу чай через пять минут.

Она приудобилась в кресле и блаженно вздохнула. Взяла пульт, нажала, не глядя, кнопку и, выключив звук, уставилась на экран, наблюдая за немой жизнью. Придуманные кем-то персонажи суетились, открывали беззвучные рты. Слышать их не было никакой надобности, поскольку произносили они не свои — чужие слова, за которыми скрывали собственные мысли. Как Тинка. Веселая болтушка, неунывающая разведенка, кандидат наук, перелицованный на челночницу — вот что выдавали слова роли, написанной для нее временем, в котором она оказалась. Тактичная, заботливая, неунывающая умница, сильная и храбрая — этот текст в озвучании не нуждался. Он прочитывался в поступках, слова здесь были не нужны. Они только путали истину.

— Осторожно, горячий! — Алексей бережно передал чашку с ароматным дымящимся чаем. На блюдце лежали пара шоколадных конфет и толстенькое, с розовой прослойкой печенье. — Не помешаю?

— Спасибо. Нет, — улыбнулась Васса и уткнулась носом в чашку. — Божественный запах!

— На здоровье! — Он опустился в соседнее кресло, держа руку за спиной.

— Если не хочется что-то показывать, нужно просто спрятать это подальше, — заметила наблюдательная и надкусила аппетитное печенье. — Давно хотела попробовать такое!

— Хочется! Но боюсь.

— Кого? Или что?

— И то, и другое, — улыбнулся Алеша.

— Надо было в детстве читать Маяковского, — посоветовала писательская дочка.

— Зачем?

— Тогда бы ты запомнил, что «не надо бояться ни дождя, ни града» — ничего.

— Поэт не был знаком с тобой, — усмехнулся незнайка. — Давай договоримся: я показываю, ты принимаешь решение. Но только, пожалуйста, учти, что после болезни тебе необходимы отдых, свежий морской воздух и солнце.

Она согласно кивнула, заранее уверенная в том, что в Новороссийск не поедет ни за какие коврижки. Из-за спины выставилась рука и разложила веером на журнальном столике какие-то бумаги, на двух из них было нарисовано по самолетику.

— Что это?

— Весна в Средиземноморье. Испания, Монако, Франция, Венеция, Италия, Греция. Кажется, еще и Мальта. Прости за ради Христа, что взял без спросу твой загранпаспорт. Но ты же хотела побывать в Греции? Вот я и подумал: может, из этой затеи что-нибудь выйдет.

Васса молча смотрела на загорелого уникума и раздиралась между благодарностью, жалостью и нежностью. Не может она принять такой подарок! Пользоваться добротой любящей души, давая взамен крохи — обман. А дары обманом получать нельзя. Но для правды слишком рано. И слишком много сомнений.

— Это ни к чему тебя не обязывает, — прозвучал тихий голос. — Мы слишком мало времени провели вместе, и я тебя понимаю. Хотя для меня все давно ясно. Я очень тебя люблю и хочу, чтобы ты окрепла, загорела и отдохнула. Вот и все! — Он сцепил руки замком, покачиваясь в кресле, видно, принял его за штормовое море. — Это же так просто!

Проще не бывает! Но она не знает, чем ответить на эту простоту.

— Пожалуйста, не надо так драить свои мозги. Расслабься! — улыбнулся моряк.