Читать книгу - "Порочные намерения - Лидия Джойс"

— В таком случае люди с легкостью придумали версию, согласно которой вы ранили его, — сказала Эм. — Быть может, он начал швыряться разными предметами, чтобы попасть в вас, а вы в ответ ударили его…

— Я не убивал брата. — Каждое слово походило на лед. — К тому времени, когда мне исполнилось двенадцать лет, он в достаточной степени научился управлять своими порывами и больше не пытался слишком часто затевать со мной драки, а тем более когда мне исполнилось шестнадцать.

В этих словах она услышала то, чего он не сказал. Он не заявил, что они перестали драться. Она внимательно посмотрела на него — серый кашемир его сюртука и белое полотно рубашки резко выделялись на фоне синего неба.

— Ваша матушка чувствует себя очень виноватой перед вашим братом, — сказала она.

— Я знаю, что это так, но не понимаю почему.

— А вы? Вы понимаете, почему вы чувствуете себя виноватым? — И прежде чем он успел не только нахмуриться, но еще что-то сделать, Эм продолжала: — Она — мать. Я не думаю, что ей нужны причины, чтобы чувствовать себя виноватой перед своим ребенком. Но вы — брат, а не отец.

Он покачал головой.

— Но я все равно уверена, она знает что-то о том, что произошло в день его смерти, что-то такое, о чем она никогда никому не рассказывала. — Она помолчала. — Как и вы.

Варкур окинул ее взглядом своих черных глаз.

— Если вы считаете, что я убил брата, в таком случае наши занятия не имеют смысла.

— Вот как? — Эм решила подтолкнуть его. — Быть может, вы умнее, чем считает кое-кто, и все это нарочитая уловка, имеющая целью отвлечь меня от моей главной задачи.

— А что это за задача? — спросил он, прищурив глаза.

Просчет — она дала ему в руки средство, которое не собиралась давать.

— Я сказала вам все, что нужно сказать. — Она быстро встала и хотела уйти, но Варкур схватил ее за руку и повернул к себе.

— А что, если я вам не верю? — спросил он. Он схватил ее за руку не больно, не очень больно, но в его жесте была угроза насилия.

Эм напряглась, всем телом ощутив его близость.

— Значит, если я скажу больше, это ничего не изменит. Вы просто решите, что я опять солгала вам.

Он стоял неподвижно.

— Я не желаю быть вашей марионеткой.

— Ну разумеется, — презрительно проговорила она. — Вы ведь тот, кто дергает за ниточки. Но вы должны верить мне, когда я говорю, что за мои ниточки дергать не стоит.

Он некоторое время смотрел на нее.

— Вы пришли сюда, чтобы соблазном заманить меня к гибели.

Эм подавила дрожь, еще отчетливее ощутив его близость.

— Я — всего лишь одинокая слабая женщина, — возразила она. — Я делаю то, что должна, но не больше.

Он привлек ее к себе.

— Я не понимаю, как вы можете, оставаясь невидимой за вашей вуалью, быть такой чертовски соблазнительной.

— Я никого не соблазняю. — Она заставила свой пульс биться медленнее.

— Вы соблазнили бы и святого. — Его рука скользнула на ее талию.

Эм упиралась.

— Нас увидят.

— Кто? — возразил он, сжав челюсти.

— Шпионы. Шпионы барона. Нас прекрасно видно отовсюду, — напряженным голосом сказала она. — Вы же не хотите поставить под удар ваше дело.

— Пусть видят, — сказал он с легким презрением. — Они решат, что я пытаюсь подчинить вас своей воле.

— А это так? — спросила она. Во рту вдруг пересохло, стук сердца отдавался в ушах. Он был совсем близко — ее мысли разбежались, умчались прочь.

— А стоит попытаться, как вы думаете? — И он заставил ее замолчать, поцеловав в губы.

Губы у него были умелые, почти деловитые, они не дразнили, не требовали, они просто полностью опустошали. Эм поняла, что ее тело сдается, хотя и сознавала, что поддаваться его воле — опасно. Губы Варкура царапали ее сквозь вуаль, руки Варкура прижимали ее к нему с такой силой, что его тело обжигало ее сквозь одежду.

Наконец ей удалось справиться с собой. Она напряглась и рванулась прочь, пятясь к парапету, стараясь отдышаться. Глаза Варкура мрачно сверкнули.

— Хорошо, — сказал он. — А теперь дайте мне пощечину.

— Что? — изумилась Эм.

— Пощечину, — повторил он, подходя к ней.

Голова у нее все еще кружилась, и она занесла руку. Потом, вложив в удар всю силу своего отчаяния и смятения, она дала ему пощечину.

Ее запястье ударилось о его поднятую ладонь. Схватив ее руку, он невесело улыбнулся:

— А теперь пусть соглядатаи доложат об этом куда надо.

И с этими словами он отпустил ее руку, повернулся и ушел.

— Есть новости? — спросил Томас, глядя на Эджингтона поверх письменного стола. Прошло четыре дня с тех пор, как он завладел ожерельем и отдал его барону. Эджингтон прислал весьма обдуманное письмо, прося о встрече этим вечером. Это означает, надеялся Томас, что Эджингтон обнаружил, откуда взялось ожерелье.

Они держали в руках бокалы с ямайским ромом — напитком, к которому Эджингтон питал явную, хотя и необъяснимую слабость. Полезно знать склонности и слабости другого. Это знание даже более важно, когда речь идет о союзнике, а не о враге.

— Это действительно то ожерелье, которое искал лорд Олтуэйт, или невероятно похожее на него. — И Эджингтон вынул ожерелье из ящика письменного стола.

— Откуда оно появилось? — спросил Томас. Чучела оленьих и лисьих голов, окружающие комнату под самым потолком, смотрели вниз своими стеклянными глазами.

Эджингтон поднял брови.

— Тайные расследования не кончились ничем определенным, но скорее всего это фамильная вещь, если исходить из старой страховой описи, которую мне удалось заполучить.

— Фамильная вещь? — повторил Томас. — Значит, кто-то совершил кражу со взломом в сокровищнице Олтуэйта, и, вместо того чтобы доложить о краже, он предпочел нанять каких-то головорезов.

Эджингтон задумался:

— Если его украли, это скорее всего была кража, совершенная кем-то из домашних. Обычно так бывает, если речь идет о кражах крупных и рискованных.

Томас не стал спрашивать, как Эджингтон узнал об этом. С тех пор как барон стал либералом, он превратился в настоящий кладезь сведений, касающихся преступных сообществ.

— Значит, нужно искать слугу, который уволился со службы — когда именно?

Эджингтон пожал плечами:

— Он ищет уже полтора месяца.

— Значит, по меньшей мере два месяца назад. Есть какие-нибудь идеи насчет того, когда его видели в последний раз в доме Олтуэйта?

— Его отец непременно заметил бы пропажу, стало быть, можно предположить, что это произошло перед его смертью восемь месяцев назад.