Читать книгу - "Обретенный май - Мария Ветрова"

— А где же еще? У какой-нибудь подружки, посвященной в ваши тайны?

— Нет у меня никакой подружки… Я поеду к себе. На ту самую квартиру, которую получила благодаря матери… Записывайте адрес.

Она наконец ушла, и Аня смогла дать выход своему раздражению.

— В следующий раз, товарищ Ребров, принимая столь важное решение, как задержание или незадержание подследственного, не забудьте предварительно осведомиться о намерениях старшего по званию коллеги!

Павел слегка вздрогнул, внимательно посмотрел на Калинкину и неожиданно сделал то, что делал крайне редко. Обойдя огромный письменный стол, заваленный бумагами, он обнял Аню за плечи и, наклонившись, заглянул ей в лицо.

— Анюта, что с тобой? Что-то случилось, да?.. Ты ведь и сама отлично знаешь, что при нынешнем раскладе никто разрешения на задержание не даст… Нас и без того постоянно обвиняют в том, что хватаем и засаживаем в предвариловку всех без разбору. А тут еще жена богатого, влиятельного мужика, покойный свекор — заслуженный генерал… Так что там у тебя стряслось?..

Анна Алексеевна Калинкина дернула плечом, пытаясь высвободиться из крепких Пашиных объятий, а когда это не получилось, вдруг вся как-то обмякла:

— Сережка ушел… Совсем, — тихо проронила она. — Так гадко и так пошло… Оставил мне ужин на столе, а сверху — записку…

Ребров прижал к себе Аню, не зная, что в таких случаях надо говорить. В прокуратуре многие знали, что у Калинкиной нелады с мужем.

— Одни, — вдруг горько прошептала она, — рожают как кошки и выкидывают на помойку, а другие…

Она не договорила, и Павел, выпустив дрожащие плечи Калинкиной, вернулся на свое место.

— Ты же понимаешь, что здесь не совсем такой случай… — пробормотал он. — Да опамятуется твой Серега и вернется… В первый раз, что ли?

— В третий, — автоматически ответила Калинкина. — А случай как раз такой, вся разница с выбрасыванием младенца на помойку — не более чем оттенки дерьма… Он больше не вернется!

— Вернется, — тупо повторил Ребров.

Спустя полтора часа такси подкатило к обшарпанной пятиэтажке, расположенной на одной из московских окраин. Пятиэтажка наверняка предназначалась на снос, просто руки у властей до этого микрорайона еще не дошли.

Маша расплатилась с хмурым молчаливым дядькой-водителем, вышла из машины и направилась ко второму подъезду. Ее квартира, в которой за последние годы она почти не бывала, находилась на втором этаже. Дверь с нехитрым замком, такая же облезлая, как и сам дом.

Миновав тесную темную прихожую, Маша прямо в обуви шагнула в комнату. И тут же вздрогнула, почувствовав, что в квартире она не одна… Маша медленно повернулась в сторону кухонной двери, распахнутой настежь, и слегка вздрогнула.

— Как же ты меня напугала! — И, не глядя на застывшую в дверном проеме женщину, небрежно швырнула дорогую сумочку из крокодиловой кожи на узкую кровать с деревянными спинками образца шестидесятых.

— Ну и чего ты сюда притащилась?

Женщина, застывшая в дверном проеме, промолчала. А Маша вдруг сменила гнев на милость: подошла к своей незваной гостье, обняла ее за плечи и устало прислонилась к ней.

— Ну, чего ты переживаешь, мам? — вздохнула она. — Говорю тебе, не трогала я эту гниду… Даже менты поверили! А ты — ты-то хоть мне веришь?

Маша подняла голову и заглянула матери в глаза.

— Конечно, родная, — женщина наконец заговорила. — Верю, как никто…

И она осторожно, словно маленькую девочку, поцеловала Машу в лоб.