Читать книгу - "Обманутая - Рина Дейн"

что, если Олеся проснулась бы раньше, взяла в руки его телефон и все нашла? Свои старые фото и видео, копии прежних документов на имя Есении Чеховой? Что было бы тогда? Встряхнув головой, Эрик мысленно выругался. Думать о плохом, когда все так хорошо, особый вид мучений.

Эрик вышел из спальни первым, Олеся еще немного валялась, сладко потягивалась. Перекатилась на сторону Эрика и уткнулась лицом в его подушку. Все пропахло им, этим ненавязчивым цветочным ароматом, который приятно щекотал кончик носа. Она и дальше бы лежала, если бы не голодный желудок. Стоило Олесе встать, как перед глазами все поплыло, потемнело, в голове будто что-то лопнуло, стало трудно дышать. Выронив вещи, Олеся схватилась руками за виски, потерла их, чтобы избавиться от этой адской боли.

Грохот трамвая. Быстрое движение «дворников» на стеклах. Шум дождя и звонкий женский смех где-то позади. Ромашковое поле и яркое красное платье, ткань приятно щекочет кожу. Спокойная музыка, доносящаяся из приемника. «Мир сошел с ума… одна осталась на деле», – где-то далеко звучит приятный мужской голос, напевающий эти строки снова и снова. Раскат грома и яркая вспышка молнии на темном вечернем небе. Протянутая рука с часами на руке, кожаный ремешок слегка протерся. Теплое бежевое пальто и оторвавшаяся пуговица в луже у ног. Букет цветов на пассажирском сиденье…

Все картинки мелькали одна за другой. Словно кто-то включил прожектор и поставил на самую высокую скорость, прокручивая все опять. Олеся заныла от боли в висках, шепотом попросила все остановить. И все прекратилось, когда она почувствовала теплые ладони на щеках, услышала знакомый голос.

– Девочка моя, что с тобой? – прошептал Эрик, взволнованно осматривая Олесю и ничего не понимая. Он смотрел в ее влажные от подступающих слез глаза. Видел в них испуг и начинал беспокоиться обо всем еще сильнее.

– Голова. Разболелась, – тихо произнесла Олеся. Эрик лишь понимающе кивнул, помог Олесе подняться и накинул на ее плечи покрывало. Он довел Олесю до ванной, и там она попросила оставить ее одну. Олеся все еще окончательно не могла прийти в себя после увиденного, хотела побыть одна.

Двадцать пятая глава

Валерия Владимировна старалась не обращать внимания на новогоднюю суету. Этот год стал ее нелюбимым и самым ужасным, но елку она все же нарядила и новогоднюю ночь отметила по достоинству – приготовила все то, что так любила ее дочь. Сама женщина почти ничего не ела, чем-то угостила соседей или коллег по работе, что-то отдала Даше Флеер, которая приходила в гости перед Рождеством, а остальное выбросила. Рождественскую ночь Валерия Владимировна встретила на диване с кружкой горячего какао и шоколадным печеньем собственного приготовления. Ее Есения любила есть печенье перед сном на каникулах, пить какао с зефирками и смотреть старые советские фильмы. Она смеялась над шутками, и сейчас Валерия Владимировна отдала бы душу, чтобы не слышать в собственной голове смех пропавшей дочери.

Праздники закончились, и январь вот-вот подойдет к концу, но женщина не оставляла попыток, не бросала поиски единственного ребенка. Штудировала сайты, звонила следователю, изучала статьи, а после сидела на кровати Есении, смотрела в окно, а озябшими пальцами крепко сжимала то старое фото, где она, ее покойный муж и крошечный сверток, которым и была Есения.

Их Есения.

Когда приходила Даша, то Валерия Владимировна пропускала ее в комнату дочери, оставляла ее там на несколько минут. Строго-настрого наказывала ничего не трогать, и Даша слушалась. Она лишь осматривалась, проводила подушечками пальцев по подоконнику, на котором, кроме вазы с сухоцветами, ничего не было; прикасалась к их совместной фотографии. Дарья, как могла, сдерживала эмоции, когда мама Есении была рядом. Лишь в своей квартире Даша начинала плакать и заглушать боль белым вином. В последнее время она вообще начала много пить, руки опускались, а рядом не было никого, кто мог бы поддержать. Днем Даша была сильной, помогала Валерии Владимировне, была ее поддержкой и опорой, а ночью загибалась в собственной кровати от бессилия.

Валерия Владимировна боялась открывать статистику. Каждый год исчезало больше ста тысяч человек. Каждую секунду в мире пропадал один человек, неважно, женщина, мужчина или ребенок. Валерия Владимировна знала все о правиле «трех суток». В первый день пропажи найти человека возможно на целых девяносто пять процентов, на второй на шестьдесят пять процентов, а на третий дела обстояли еще хуже. С момента пропажи Есении прошло вот уже почти три месяца, а это целая вечность для матери. Полиция убеждала, что поиски продолжаются, волонтеры не оставляли попыток помочь, каждый хотел внести свою лепту.

– Я видела выпуск новостей, там пустили наше объявление, Валерия Владимировна, – пробормотала Даша, когда она в очередной раз пришла в гости к женщине. – Я штудирую все новостные странички, стараюсь подключить всех, кто хоть как-то сможет нам помочь. Ваня… Иван Максимов то есть, он написал знакомому, тот может помочь нам из столицы. У него связи.

– Спасибо, Дашенька. Спасибо, – говорить о своих надеждах на лучшее вслух она не стала. За это время женщина начала верить в приметы и просто боялась сглазить.

Мама Есении даже ходила к гадалке, оставила у нее несколько тысяч, чтобы услышать слова о том, что ее ребенок жив. Некоторые посчитали Валерию Владимировну дурочкой, но это не была пустая трата денег. Женщина хотела сходить и верила словам гадалки, было у той что-то такое. Валерия Владимировна провела у «ведьмы», как ее называли некоторые, около часа, та рассказала ей много интересного, на вопросы ответила.

– Жива твоя доченька, дорогая. Жива, – почти сразу ответила женщина, стоило Валерии Владимировне показать ей недавнее фото Есении. Оно было сделано лишь в начале осени, когда мать и дочь ходили в кафе. На тот момент Есения уже перевозила свои вещи к матери в квартиру и просто решила немного отдохнуть, развеяться. Есения на фото улыбалась, ее темные волосы были распущены, передние пряди сдерживались солнцезащитными очками в серебряной оправе.

– А где она? – спросила Валерия Владимировна, как только услышала слова гадалки. – Почему не можем найти ее? Где она?

– Она не очень далеко, но и не близко, – задумчиво произнесла женщина, касаясь длинными темно-зелеными ногтями лица Есении на фото. – Сейчас она другая. Не такая, как тут. Будто жить по-другому начала.

– Что значит… по-другому? – с дрожью в голосе спросила Валерия Владимировна. – Что-то… противозаконное?

– Мужчина рядом с ней есть. Высокий. Светлый парень, – гадалка проигнорировала вопросы женщины, продолжая дырявить темным взглядом фотографию Есении. – Он… знает ее. Не пойму. Он будто… тень ее, всегда рядом, но