Читать книгу - "Парадокс Гретхен - Вера Колочкова"

– А вы, я так поняла, очень давно с ними дружите, да? Жанна Аркадьевна говорила – еще со студенческих времен. И что, ваша дружба всегда такой была?

– Нет. Не всегда. Ты знаешь, мой муж был очень свободным человеком. И дружить умел на равных независимо с кем. Как-то отскакивала от него чужая воля, не попадал он под ее влияние. Только сейчас я до конца понимаю, какое это благо – жить так, как мой Павлик умел жить… Ну почему я-то так не смогла?

Ася задумалась и замолчала, будто окунулась в ушедшую безвозвратно, беззаботную свою замужнюю жизнь. Павлик и в самом деле знал, как дружить с Левушкой: принимал его таким, вместе со всеми его чертями. Вернее, умел ценить и любить своего друга без этих его чертей, просто не боялся их, и все. На место их ставил. И муж никогда не смог бы стать ничьим витамином, и ей бы не позволил, если бы жив был… И Пашка от нее никогда бы не сбежал… Что ж она потерялась-то так в жизни, господи? Права, права Катерина – надо учиться умению зубы показывать. Потому что зубастых витаминов не бывает. Необходимо уметь жить своей собственной жизнью. Пусть бедной, пусть одинокой, пусть несчастной, но своей. И чужого брать нельзя – не нужно быть обязанным никому. Может, это и есть то, что называется собственным достоинством? То бишь достояние, которое одному только тебе и предназначено? А что – каждый сам себе хозяин и ответчик. Как вот эта, например, растерянная и плачущая сейчас молодая женщина, пришедшая к ней за советом. Тоже не хочет витамином быть. Молодец… Только какой из нее, Аси, советчик? Ей бы самой кто подсказал теперь, как Пашку в дом вернуть…

– Вы знаете, Ася, мой Артем совсем не такой, каким вы его видели! Я же его знаю! Он ослеп и оглох просто, будто ключи от самого себя потерял. Все время твердит: это наш шанс, это наш шанс… Как будто самого себя в этом убеждает. Я начинаю спорить, а он кричит в ответ на меня… И злится! Чувствует, что я права, а решительный шаг никак сделать не может. Боюсь, а вдруг он его так и не сделает, а?

– Лен, да ведь ему и в самом деле трудно! Соблазн получить от жизни все и сразу и не таких мужиков ломает. Ему, может, просто помочь надо?

– А как?

– Не знаю, Лен. По крайней мере, твоих доводов он не услышит. По себе знаю – я их тоже не слышала. Чем больше будешь слов говорить, тем сильнее он сердиться на тебя будет. Придется тебе все брать на себя. Начинать протест в одиночку. Как Пашка, сын мой. Он взял и из дому ушел, и во мне вдруг что-то открылось, что-то вдруг расти начало. Работа внутренняя началась, изломала-измаяла меня всю, окаянная…

– И что, мне тоже уйти?

– Не знаю. Смотри сама. А для начала просто откажись от этих походов в гости. Хотя я понимаю, как это трудно…

– Да какие гости, Ася! В гости – это когда тебя приглашают, а не требуют немедленного присутствия! В любое время – хоть днем, хоть ночью. Вы знаете, я такого душевного ужаса никогда еще не испытывала…

– Ну да, чертям же витамины нужны. И всегда срочно. И в любое время – это так… Но, если не хочешь быть витамином, – не будь им. На самом деле все просто, очень просто. Взяла и отказалась. И все.

– Ну да. Оно так, конечно. Только Артема жалко – он так шефа своего боится…

– Ничего. Побоится и перестанет. Понимаешь, вы же только в комплекте им нужны, в одной, так сказать, коробочке. А если один составляющий витаминку микроэлемент вдруг выпадет, то и вся коробочка не нужна будет. Так что придется тебе эту войну одной начинать, Леночка. И Артему она на пользу пойдет – в следующий раз уж больше к черту в пасть не полезет.

– Да, Ася. Видно, так и придется поступить, – вздохнула Лена и улыбнулась легко. Вскинув на Асю вмиг заблестевшие глаза, повеселевшим голосом добавила: – Господи, я за это время чуть с ума не сошла! Еще бы немного, и сломалась. А сейчас думаю: никому не отдам свою жизнь! Фигушки! Сама ее проживу! И Артемкину тоже не отдам!

– Вот и правильно, вот и молодец… – одобрительно произнесла Ася. И вдруг поймала себя на грустной мысли, что страшно сейчас завидует этой молодой женщине. Надо же – решительная какая. И умная. Только и остается – позавидовать. Уж от нее наверняка сын не сбежит, когда вырастет…

– Пойду я, Ася. Спасибо. Заговорила я вас совсем! А дочка у вас – просто прелесть! Замечательная девчонка, общительная и милая. Мы с ней хорошо без вас пообщались. Так что не корите себя, что вы плохая мать, что всегда подавляли своих детей. Ваша дочка умеет сопротивляться давлению – это же сразу чувствуется! А у плохих родителей детей с таким характером не бывает. Если б в самом деле подавляли, она б забитая была, неуверенная в себе… И сын у вас очень, очень талантливый парень…

– Почему ты так решила? Ты же его не видела…

– Зато слышала!

– Это вы со Светкой сейчас его записи песенок слушали, да?

– Нет, почему… Просто мне Света сейчас похвасталась, что ее брат, то бишь ваш сын – тот самый Паша Макаров, по которому весь молодняк в городе с ума сходит! А мне Сашка, младший братец, про него рассказывал. Он же, ваш сын, группу какую-то новую создал, да? Сашка даже на концерт к ним специально приезжал. Целых два дня в школе пропустил из-за этого. Еще жаловался, что в клуб, где они пели, попасть было невозможно…

– А… Ну да… – моргнула Ася от новой неожиданной информации и улыбнулась растерянно. Хочешь не хочешь, а пришлось-таки ей срочно изобразить соответствующее выражение лица матери, гордящейся успехами сына, – сколько ж можно в дурацкое положение попадать…

Проводив Лену до двери и тепло с ней попрощавшись, тут же прошла к Светке в комнату и спросила удивленно:

– Дочь, ты знаешь, чего я сейчас услышала? Оказывается, Пашка-то наш со своими песенками популярным становится…

– Ой, мам, ну ты как с луны свалилась! Да я тебе сто раз об этом говорила, что он у нас талантливый! А ты – институт, дядя Левушка, деньги… До тебя же ни докричаться, ни достучаться было невозможно!

– Да? Ну да… Наверное…

Ася тихонько повернулась в дверях и, пристыженно ссутулившись, вышла из комнаты дочери. А в гостиной вставила в гнездо музыкального центра Пашкину кассету, села с ногами в кресло и стала слушать. Вскоре присоединилась к ней и Светка. Подошла сзади и, присев на ручку кресла, ласково обняла мать за плечи. И Ася вдруг услышала…

Слова его песен вдруг стали четко и ясно доходить до ее сознания, и побежали веселыми мурашками по телу, и закружили теплым счастливым ветром голову. Ничего такого особенного в этих словах, по сути, и не было, конечно. Да разве дело было в них? Слова как слова… Просто они были связаны между собой какой-то особой, талантливой теплой искренностью, дружно купались внутри незамысловатой мелодии, создавая единый, щемящий и законченный образ, и проходили прямиком через душу, через сердце, оставляя свой добрый и волнующий след. След человеческого достоинства. Они не были навязчивыми, крикливыми и не лезли настырно-нахально в голову, сопровождаемые убойно-аранжированным ритмом, они просто вежливо присутствовали, оставаясь при этом как бы в сторонке – кто, мол, захочет, тот нас и услышит…