Читать книгу - "Дань для палача - Ольга Дашкова"

Не вернуть тех лет, канули в пропасть вместе с возможностями и здоровьем, но ничего, я возьму свое, возьму все, что отняли, поквитаюсь с «другом».

Свечи почти догорели, растекаясь воском по столу, красиво. Но Влада была еще красивее, нежная, ресницы дрожат, губы приоткрыты, на безымянном пальце блестит обручальное кольцо.

Как же я сам о детях не подумал, точнее, о том, что совсем не время для них, мне бы на ноги встать, мир увидеть после неба в решетку и тюремных стен. Ложусь рядом, Влада стонет, когда обнимаю ее со спины, прижимаясь к обнаженному телу.

Снова возбужден, в голове легкий шум, непонятно отчего, но шампанское так не должно ударять. Закрыв глаза, моментально проваливаюсь в сон, а он такой яркий, как картинки кино, а я за всем наблюдаю со стороны.

Ресторан, много народу, живая музыка, Сашка Седых сидит напротив, живой, улыбается, показывая свою шикарную улыбку, от которой сходили с ума все бабы. Мы пьем за удачную сделку и не пьянеем, лишь азарт кипит в крови, держимся на нем, и не нужны стимуляторы.

Маринка возвращается, сразу виснет на спине, целует, что-то шепчет на ухо, с ней Славка, они садятся за стол. Музыка играет слишком громко, где-то бьется посуда, мы смотрим в ту сторону. Минаев выкрикивает тост, выпиваем залпом, не закусывая, за нашу красивую жизнь, которая станет еще шикарнее.

Сейчас я вижу каждую деталь, какой узор на скатерти, какого цвета лак на ногтях Марины, она держит бокал с вином, так и не выпив. Меня накрывает туманом, резко ведет в сторону, Седой выкрикивает фразы, не могу разобрать, цепляюсь за стол, задевая нож.

А дальше — руки в крови, ее очень много, не могу понять, откуда она и чья. Всего колотит, кричу, но не слышу голоса, мышцы напряжены, тело сводит судорогой.

Открываю глаза, уже светло, Влада испуганно трясет за плечи, а я не могу дышать, лишь глотаю ртом воздух.

— Данил, Данил, это я, все хорошо… Тебе плохо?

Не испугалась, не убежала, я бы сам ошалел, если бы рядом со мной какой-то мужик стал так чудить во сне.

— Хорошо, хорошо все, иди ко мне.

Прижимаю девушку к себе, начинаю дышать, у нее такие мягкие волосы и пахнут цветами. Обнимаю, молчу, по спине все еще бежит холодный пот, потряхивает. Дурацкий сон, но такой реальный, все до мелочей видел, до того самого момента, когда жизнь стала другой.

— У тебя сейчас сердце выскочит, надо в больницу или таблетку. Есть аптечка?

Улыбаюсь, о чем она вообще говорит?

— Ты моя таблетка, — целую, впиваясь в губы, заваливая Владу на диван, стаскивая покрывало, шаря по обнаженному телу руками.

— Данил… Данил… а-а-а-а-а….

Девушка стонет, когда веду по шее языком, до груди, накрывая сосок.

— Давай покричим, крошка, только громко кричи, как я люблю.

Глава 28. Влада

Наблюдаю со стороны, как адвокат разговаривает с Сафиным. Валерий очень даже симпатичный мужчина, высокий, подтянутый, стрижка, гладко выбрит, светлая рубашка, брюки. В нем чувствуется уверенность, надежность, не то что в некоторых.

Но от одного взгляда на Сафина сердце заходится в бешеном ритме, как вспомню ночь и утро, истому и боль, отдающуюся во всем теле, так краснею. Вот он поднимает голову от бумаг, ведет взглядом по залу кафе, останавливается на мне, чуть склоняет голову и подмигивает.

Выпендрежник.

Но по коже бегут мурашки, я помню, как он меня целовал, как брал, как доводил до нескольких оргазмов, лаская языком между ног, когда я в это же время брала его член в рот. Бесстыже, развратно, порочно. Мне, практически вчерашней девственнице, даже вспоминать стыдно такое.

— Девушка, ваш кофе.

— Да, спасибо, — совсем ушла в воспоминания.

Забрав у бармена кофе, иду к столику, но останавливаюсь от окрика в спину.

— Влада! Ткачева!

Нет. Только не он. Но до боли знакомый голос заставляет обернуться.

Ширяев.

Наш первый красавчик и мажор на потоке, разъезжающий на крутой тачке, одевающийся только в крутые модные шмотки. Мирослав искренне уверен в своей неотразимости и в том, что любая девушка с радостью выпрыгнет из трусов и запрыгнет к нему в постель.

Когда я перевелась в университет, я практически год отбивалась от его, так сказать, ухаживаний, хотя у нас разное понимание слова «ухаживать». Я говорила «нет» любым попыткам пригласить меня в кино, кафе, за город, покататься с ветерком. Мирослав был настойчив, пока охрана Минаева не сказала ему пару слов, после чего пыл Ширяева остыл.

— Владислава, я не ожидал тебя здесь увидеть. Или ты специально искала встречи со мной? Ой, какая шалунья.

— Не скажу, что рада тебе, но здравствуй, Мирослав. Извини, мне некогда.

Хотела пойти дальше, но Ширяев дернул за локоть, чашка кофе выскользнула из руки, упала на кафельный пол и разбилась, пачкая мои любимые светлые брюки.

— Какая ты неловкая, Ткачева.

Мерзкая ухмылка, Ширяев зачесывает длинную челку назад, кривляется, изображая удивление и сочувствие. Вижу, как Сафин идет уже в нашу сторону, и что сейчас будет скандал, но рядом с ним и у меня появляется сила и наглость.

— Слушай, ты, кусок дерьма, я устала от твоих тупых подкатов, и если ты еще хоть раз подойдешь ко мне или скажешь хоть слово, мой муж сломает тебе руки.

Ширяев моргает ресницами, открыв рот, смотрит за мою спину, делает шаг назад.

— Что случилось, крошка?

— Знакомого встретила.

— Что я должен ему переломать?

— Руки.

— Лучше ноги, можно так сломать, что очень долго и трудно будут срастаться кости.

— Можно и ноги.

Мирослав в шоке, разглядывает мужчину, который по чистой случайности стал моим мужем.

Данил невозмутим, его уверенность передается и мне, Ширяев, не сказав ни слова, уходит, чувствую спиной энергетику Сафина и его руки на талии, сама разглядываю открытую пасть змеи, и ее чешуйчатое тело, обвивающее кисть.

— Все хорошо?

— Да. Брюки жалко и кофе.

— Возьми новый с собой, и поехали, — целует в висок, отходит.

А я понимаю, что влюбилась.

Вот именно в этот момент, когда он сказал нужные слова, сделал определенное движение, защитил, проявил заботу, просто поцеловал и обещал переломать ноги за меня.

Это было как шок, как открытие. Я ведь