Читать книгу - "Плохая девочка - Елена Сокол"

И уходит.

Отдышавшись, я смываю мыло с кожи и до боли прикусываю губы. Меня ведь не должен волновать тот факт, что этот хлыщ обсуждает мою сводную сестру с друзьями? Тогда почему это происходит? Где я прокололся? В какой момент позволил ей прокрасться в мое сердце?

И что теперь со всем этим делать?

* * *

Когда я возвращаюсь, в доме звучит музыка.

Бросив на пол вещи, снимаю обувь. Делаю несколько шагов и замечаю мать и Лео, танцующих посреди гостиной медленный танец под мелодию, играющую в музыкальном видео по телевизору. На матери длинное красное платье и туфли на высоком каблуке, на ее партнере — черные брюки с золотистыми подтяжками и черная шелковая рубашка.

Может, я пропустил анонс тематического вечера, но выглядит все так, будто они готовились заранее. Хотя, это же их новый стиль жизни — тратить деньги Харри, танцевать и веселиться. Хорошо хоть, бутылок со спиртным и бокалов нигде не видно.

Чтобы избежать разговоров, я прохожу через столовую сразу на кухню и натыкаюсь на кота. Тот сидит на полу у холодильника, свернув хвост калачиком, и внимательно смотрит на меня. Мелкий, худющий, глазастый, но чувствуется, что вырастет матерым, сильным и красивым котом.

— Привет, приятель. — Говорю я. — Ждешь, что тебя угостят?

— А говорил, он тебе не нравится. — Раздается голос за спиной.

Я оборачиваюсь.

Мариана стоит в дверях. Наверное, наблюдала за мамой и Лео, но теперь ее внимательный, оценивающий взгляд направлен на меня.

— Я говорил, что у меня аллергия. — Тихо отвечаю я.

И смотрю на нее, как загипнотизированный, в то время как мой пульс беспощадно ускоряется.

Девчонка складывает руки на груди, медленно вдыхает и выдыхает. На ней теплые носки, короткие шортики и белая рубашка в розовую клеточку, концы которой завязаны в узел на животе. Я замечаю полоску светлой кожи над поясом ее шорт, аккуратную впадинку пупка и нервно сглатываю.

— Не обижай его, пожалуйста. — Просит меня Мариана.

Ее взгляд перемещается на котенка.

— И не собирался. — Почти шепчу я.

Между нами впервые происходит что-то похожее на осмысленный диалог, и это меня потрясает. Никто не фыркает, не угрожает и не оглядывает другого с ненавистью.

— Я поставила твой сок в холодильник. — Возвращая на меня взгляд, говорит сводная сестра. — Ты же любишь холодный?

Откуда она знает?

— Просто так подумала… — Добавляет она, краснея.

И облизывает губы.

Меня словно электрический разряд пронзает от этого неосторожного движения. А в пах опускается горячая тяжесть. И я спешу отвернуться и открыть холодильник. Беру сок, открываю крышку и пью. Дрожащая рука меня подводит, и несколько капель скатываются по подбородку и падают на ткань футболки.

Я вытираю рот ладонью.

Нужно просто отдышаться. Просто прийти в себя.

Мне приходится в очередной раз напомнить себе, что я должен ненавидеть эту девчонку, а не желать трахнуть ее каждую гребаную секунду.

— Нужно замыть. — Мягко произносит Мариана, когда я оборачиваюсь. Она смотрит на расплывающееся по моей футболке пятно. — Иначе потом не отстирается.

Волосы падают ей на плечо, и она откидывает их назад. Каждый раз, когда я вижу, как изгибается ее тело, каждый раз, когда она улыбается, или когда нежная кожа на ее щеках румянится от смущения, это происходит снова — меня бьет током по самым чувствительным местам.

— Мяу, — приводит меня в чувство жалобный голос животного.

Котенок трется о мою ногу головой.

— Если хочешь, я могу сделать это. — Предлагает Мариана. Делает шаг и осекается. — В смысле… Если ты снимешь футболку и отдашь мне.

— Не стоит. — Отвечаю я, обводя глазами ее взволнованное лицо.

— Угу, — она кивает, — я просто… хотела помочь…

— Осторожно! — Предупреждаю я, когда ее рука ложится на край стола и едва не задевает стоящую на краю кружку.

— Ой. — Девушка отдергивает руку. — Это… любимая кружка Харри. Она мне очень дорога. Спасибо.

Я ловлю себя на мысли, что хочу разбить эту кружку. Немедленно. Ударить о каменный пол, чтобы увидеть, как она разлетится вдребезги. Здесь все напоминает о моем отце — даже она, эта робкая девчонка, которая смотрит из-под опущенных ресниц и так отчаянно желает мне понравиться.

Что, если она тоже только притворяется? Ведь это делают все вокруг. Минуту назад я готов был поверить ей, а теперь опять тону в сомнениях.

Мы смотрим друг на друга, и я снова прокручиваю в голове наши конфликты, как кадры кинопленки: все случаи, когда я обижал ее грубыми словами и резкими фразами, когда унижал ее и доводил до слез.

Но во взгляде Марианы ни тени обиды, ни капли злости. Она не из тех девушек, которых обсуждают с друзьями в душевой, и подробностями близких отношений с которыми делятся с товарищами по команде. Она — другая.

Мое горло сжимается.

Я должен желать для нее самых изощренных наказаний, должен хотеть причинить ей боль, унизить, воспользоваться ею и тут же забыть. Но теперь… теперь я в замешательстве. Мне хочется защитить ее от всего мира. И это неправильно. Чертовски неправильно.

— Они мило смотрятся, правда? — Улыбается она, поворачиваясь к дверному проему, через который все еще можно видеть танцующих мать и Лео.

— Это ненадолго. — Сухо замечаю я.

Лео — самый приличный из всех ухажеров, которые были у моей матери. Спокойный, терпеливый, заботливый. Но до него у нее были разные мужчины — много разных мужчин. А сколько еще будет после?

— Почему? — Мариана хлопает длинными ресницами.

Она кажется искренне удивленной.

Я не дышу, глядя на нее. Мне просто больше не хочется дышать. Стены смыкаются, и эта девушка замещает собой даже воздух. Нельзя позволять ей делать это.

— Любые отношения заканчиваются, лучше вообще не начинать. — Усмехаюсь я.

И ухожу.

Нельзя ничего чувствовать. Лучше быть пустым — снаружи и изнутри. Ни привязанностей, ни злости, ни сожаления. Ничего. Пусть лучше мне будет плевать на всех вокруг. И на нее. Я не хочу Мариану. И думать о ней больше не собираюсь.

Мне все равно.

Мариана

Утром я первым делом проверяю комнату Кая. Она вновь оказывается пустой. Хвостик деловито забегает внутрь, и мне приходится войти следом.

Вещи сводного брата все еще лежат в сумке и висят на спинке стула — он не повесил в шкаф ни одной из них. Будто не собирался надолго задерживаться, или не чувствовал себя здесь уютно.

Я подбираю одну футболку с пола, вешаю на стул, затем снова снимаю ее оттуда и подношу к лицу. Вдыхаю его аромат — терпкий и слегка горьковатый, в нем тонкий шлейф парфюма перемешался с табачным дымом и по́том.