Читать книгу - "В любви и на войне - Лиз Тренау"

При первом звуке гонга, приглашающего на ужин, Отто вскочил со стула, уронив книгу на пол.

– Ужин! Ура! Пойдем, мама.

Аппетитные запахи разносились по всему отелю еще с раннего вечера. Они ползли вверх по лестнице, просачивались через щели в полу: жареные лук и чеснок, запеченное мясо и выпечка, поднимающаяся в духовке. Все напоминало Марте о довоенном доме, когда там было вдосталь мяса, масла и настоящей пекарской муки.

Перед отъездом из Берлина она пошла в городскую библиотеку и взяла там путеводитель по Бельгии 1910 года. «Будь то Валлония, Фландрия или Брюссель, вы всегда сможете насладиться широким выбором местных блюд европейской кухни и гастрономическими изысками мирового класса», – говорилось в нем.

И все же теперь у нее, казалось, пропал аппетит. В душе снова поднялась волна страха – страха, что ее вовлекут в разговор и разоблачат. Воспоминание об испытании, через которое пришлось пройти на границе, – неужели это действительно было утром? – было еще слишком свежо. За ужином соберутся представители самых разных национальностей: бельгийцы, англичане, французы. Если бы она приехала одна, то могла бы заказать ужин в номер. Но Отто так давно мечтал поужинать в настоящем ресторане, с белыми скатертями и столовым серебром!

Она снова напомнила ему правила поведения:

– Не говори по-немецки – ни слова, даже шепотом. И не забывай о том, как себя вести за столом. Мы же не хотим привлечь к себе внимание!

– Да, да, – пробормотал он в ответ, уже положив руку на дверную ручку. – Идем скорее!

– Послушай меня, Отто, – она схватила его за плечо. – Это важно! Ты понимаешь, почему это так важно?

– Потому что мы не хотим, чтобы они узнали, что мы немцы, ведь они ненавидят нас, – ответил он, нахмурился и добавил: – Ну, я тоже их ненавижу.

– Если кто-нибудь задаст тебе вопрос, вежливо улыбнись и повернись ко мне, я отвечу. Ты понял?

– Да, мама, – он изобразил натянутую улыбку. – Теперь мы можем идти ужинать? Я ужасно голодный!

* * *

Она с облегчением обнаружила, что они первыми пришли в столовую. Здесь, казалось, пунктуальность ценилась не очень высоко. Марта попыталась убедить себя, что им, может, и не придется ни с кем говорить. Женщина попросила столик где-нибудь в уголке.

Когда официантка принесла хлеб, Отто набросился на него как голодный зверь, не дождавшись, пока та отойдет.

– Манеры, мой мальчик! – прошипела мать.

– Смотри, масло! – прошептал он, и глаза его округлились от удивления. – Они что, каждый день его едят?

– Теперь, думаю, да. В войну они голодали точно так же, как и мы. Просто они получили помощь от своих друзей-американцев, – пояснила Марта.

– Они все – грязные свиньи, – пробормотал он с полным ртом. – Но масло у них хорошее.

– Тссс, больше не говори. Только на французском, пожалуйста. Помни, что ты обещал.

Принесли их заказ, щедрые порции фрикаделек в соусе из темного пива, которые подали с гарниром из восхитительного восково-желтого картофеля. Она смотрела, как ее сын жадно заглатывает все это, и завидовала его здоровому аппетиту. Ее собственный желудок так сжался за годы вынужденного голода, что просто не мог справиться с кучей сытной пищи так скоро после их пиршества выпечкой всего несколько часов назад. Она незаметно заменила свою наполовину полную тарелку на пустую тарелку сына, и вскоре ее тарелка тоже опустела.