Читать книгу - "Сердце Пандоры - Айя Субботина"

— Что ты сказал? — каким-то почти зловещим шепотом переспрашивает она. Подбирается, как будто собирается держать оборону одна против команды регбистов. — Тебе вдруг стало не все равно, как и с кем я провожу время?

— Да, стало! — Я все-таки припечатываю кулаком стену справа от ее головы. Костяшки саднит, но боль совсем не отрезвляет — я еще больше пьянею от этой выпяченной непокорности. — Стало, Полина. Я не хочу больше ни хера знать о твоих постельных приключениях: ни от тебя, ни, тем более, из новостей. И если ты не в состоянии держать свою личную жизнь под замком, то обзаведись вибратором — они, по крайней мере, глухие и немые.

— Ты слышишь, что говоришь? — Полина так резко вскидывает руки, что я, заторможенный алкоголем, не успеваю защититься, и обе ладони плашмя с громким шлепком врезаются мне в грудь.

— Прекрасно слышу и готов повторить.

Я знаю, что она ударит еще раз, но на этот раз совершенно осознанно не хочу ей мешать, даже если в этих маленьких руках откуда-то взялось столько силы, что после новой порции кожа под футболкой горит огнем, как будто на меня опускаются не хрупкие женский ладони, а печатный пресс.

— Я — женщина! — Полина искрив взглядом, тяжело дышит, и теперь уже мы оба знаем, что разговор не закончится, пока мы либо не убьем друг друга, либо не найдем новый компромисс для наших договорных отношений. — И у меня есть потребности, Адам! Может тебе плевать на меня, ты брезгуешь и вообще боишься испачкать свою блестящий нимб, но, представь себе, я нравлюсь мужчинам!

— Охотно верю, что нравишься, — успеваю вставить я, а сам пытаюсь отыскать логику в ее спитче про брезгливость и… что там она еще говорила? Мой блестящий нимб? Серьезно?

— Знаешь, в чем разница между нами?

Медленно, чтобы не выпустить из фокуса ее разъяренное лицо, мотаю головой, и волосы снова сползают на глаза. Ну и хрен с ними.

— Мне не все равно, с кем ложиться в постель. Не все равно, кто будет меня трахать, потому что я очень надеюсь, что это будешь ты! Но, видимо, мне сначала придется покаяться во всех грехах, заказать молебен по умершей до брака невинности, год просидеть в монастыре и…

— Хватит, Полина, — перебиваю, морщась от ее крика. — Ты слишком громкая, от тебя голова болит.

— Ты вообще слышал, что я сказала?

Снова киваю, и снова она на минуту щурится, а потом неожиданно заводит руки за голову, возится с волосами и распускает их по плечам. Потом цепляет пальцами края футболки и без раздумий стаскивает ее через голову, бросает на пол как бесполезную тряпку. Контраст светлой кожи и блестящих каштановых волос просто сводит с ума, как и ее темные соски, которые возбужденно стоят под полупрозрачным кружевным лифчиком. Я прекрасно помню их форму и цвет, помню брызги дождя на тугой шоколадной плоти, помню, как перекатывал их пальцами, и как Полина вздрагивала в ответ, словно от электрошока.

— Что за представление, Полина? — На этот раз ей плевать на мою насмешку.

— У меня есть потребности, Адам. Я молодая, сильная, здоровая женщина. И у меня в крови такой гормональный напалм, что я до сих пор в раздумьях, как еще не сожгла весь дом.

— Зашитая женщина, — напоминаю я, пока пальцем провожу границу у нее под грудью. Полина втягивает живот, с шипением проталкивает сквозь зубы порцию воздуха.

Мы смотрим друг на друга, глаза в глаза. Полина поднимает руки — резко и одновременно грациозно, как балерина, за секунду справляется с застежкой лифчика и просто стряхивает его с плеч.

У меня начинает кружиться голова. Шум то гаснет, то снова нарастает, но это просто мелочи в сравнении с тем, что творится у меня в штанах. Будь проклят человек, придумавший молнии и узкие джинсы.

Взгляд Полины сползает на мои губы, и она говорит то, от чего мои бедные яйца втягиваются в мошонку.

— Ты, я надеюсь, в курсе, что женщину можно трахнуть еще и языком?

Я очень даже в курсе.