Читать книгу - "Квартира, муж и амнезия - Наталья Светлова"

— Скажите, Рита, а после ссоры вы принимали какие-нибудь лекарства?

— Нет, — ответила Рита.

— Вы уверены?

— Уверена. У меня очень сильно разболелась голова, я хотела поискать в тетиной аптечке что-нибудь, но там оказались только травяные настойки. Гриша зачем-то выкинул все лекарства. Пришлось пить валерьянку.

— Странно, — протянул профессор и обвел всех серьезным взглядом, остановив его на Матвее. — Матвей Алексеевич, примерно за полчаса до вашего визита мне звонил муж… человек, который называет себя мужем Маргариты Ивановны. Он сказал, что у Маргариты Ивановны случилась истерика, что она ушла из дома, что домашняя аптечка пуста и он опасается, как бы с Маргаритой Ивановной не случилось несчастья. Он сказал, что она уже пыталась покончить с собой после смерти ее матушки и что он опасается рецидивов.

— И попросил вас помочь упрятать Риту в психушку, как только она найдется? — прищурился Матвей.

— Что-то в этом роде. Спросил, смогу ли я помочь ему вызвать санитаров, если удостоверюсь, что Маргарита Ивановна нуждается в госпитализации, — спокойно сказал профессор и слегка поклонился в Ритину сторону. — Смею вас заверить, Маргарита Ивановна, вы в госпитализации не нуждаетесь. Хотя небольшое переутомление и боязнь перелетов требуют психологической коррекции.

— Лев Казимирович, значит, можно считать, что вы — на нашей стороне? — спросил Матвей.

— Я, Матвей Алексеевич, на стороне истины. И не люблю, когда меня используют в махинациях. Я слишком дорожу своим реноме, чтобы позволять втягивать себя в сомнительные аферы. — Профессор уселся обратно в кресло, отхлебнул из своей чашки остывшего чая и спохватился: — Я не предложил вам чаю! Как это невежливо с моей стороны!

— Спасибо, Лев Казимирович, мы не хотим чаю, — отказался Севка и спросил: — Вы не могли бы нам рассказать, о чем вы разговаривали с Ритиным соседом, когда он затащил вас к себе в дом на консультацию?

— Простите, это конфиденциальная информация, без разрешения клиента не могу. — Профессорское лицо опять построжело.

— Лев Казимирович, Анатолий сегодня погиб. Упал с лестницы. И у нас есть все основания считать, что его столкнули, — сказал Севка, глядя Дворецкому в глаза, тот шумно выдохнул и откинулся в кресле. Лицо его стало очень старым и уставшим. — Расскажите, что было в его квартире! Пожалуйста, — еще раз попросил Севка, и профессор стал вспоминать.

Вообще-то он не любит давать консультации впопыхах, но этот человек был очень настойчив. Совал ему сто долларов и чуть ли не за рукав тянул к себе в квартиру. Видно было, что он очень возбужден и что этому Анатолию важно, чтобы профессор поговорил с ним немедленно. В очередной раз вспомнив чье-то мудрое изречение, что иногда проще сделать, чем объяснить, почему «нет», Лев Казимирович увидел в дверях квартиры Тамару и несколько успокоился, когда понял, что Анатолий — ее муж. А так как Тамара вызвала его к Маргарите Ивановне, сославшись на рекомендации его давней знакомой Елены Леонидовны, Лев Казимирович посчитал возможным проконсультировать и мужа Тамары, к сожалению, он не знает ее отчества. У Анатолия оказались проявления психосоматического характера, вызванные, по-видимому, недавним стрессом, которые и проявлялись вспышками ярости и, как следствие, сильными мигренями. После подробной беседы он назначил Анатолию ряд препаратов и посоветовал взять несколько сеансов аутотренинга и релаксации в одной очень приличной клинике. На этом — все.

— А что за стресс у него был, он рассказывал? — спросил Севка.

— Говорит, что-то, связанное с работой. Он, как выяснилось, ком-ми-во-я-жер, — покатал во рту профессор непривычное русскому уху слово, — и часто встречается с неадекватной и резко отрицательной реакцией покупателей.

— Еще бы, — фыркнул Матвей. — Я охране строго-настрого велел не пускать в офис этих коробейников. А то просочилась одна такая «вояжерка» с духами и колготками — на три часа работа встала, дамы наши, пока все не перенюхали и не перещупали, не угомонились.

— Лев Казимирович, а о чем вы еще говорили, кроме головных болей Анатолия? Сам он вам какие-нибудь вопросы задавал? — спросил Севка.

— Про Маргариту Ивановну спрашивал, интересовался, насколько серьезно ее заболевание. Разглашать конфиденциальную информацию не в моих правилах, — виновато взглянул профессор на Риту, — но, похоже, ваша соседка сама ему все рассказала.

— Да, Тамарочка поговорить любит, — согласилась Рита. — И что вы ему ответили?

— Что случай неоднозначный, и я буду следить за его развитием.

— Что было потом? — спросил Севка.

— Потом я ушел, муж… ну, тот молодой человек, Григорий, проводил меня до выхода. И я уехал.

— Скажите, профессор, а не осталось ли у вас ощущения, что Тамарочкин Толик старался у вас выведать, что на самом деле с Ритой? — спросил Матвей.

— Вы знаете, — задумчиво сказал профессор, — у меня возникло ощущение, что активность, которую Анатолий развил, настаивая на консультации, была чрезмерной для его случая. Но тогда я все списал на особенности темперамента. Да и профессия его свой отпечаток накладывает. Однако после вашего вопроса я начинаю думать, что он действительно мог стремиться выведать у меня некоторую информацию…

— Лев Казимирович, а не согласитесь ли вы нам помочь? — приступил Матвей к решающей стадии своего плана. От ответа профессора зависело очень многое.

— Помочь? Каким образом? — насторожился профессор.

— Сейчас объясню. Скажите, мы убедили вас, что Григорий — мошенник?

— Не столько вы, сколько логика событий, свидетелем коих я невольно стал.

— Профессор, теперь я хочу просить вас стать участником этих событий. Мы поместим Риту в больницу, а завтра утром вы позвоните Григорию и скажете, что нашли Риту. Что ее подобрали на улице без сознания, что уже в больнице в ее вещах нашли ваш телефон… Визитку вы же ей давали? Ну вот ее и нашли. И что вы звоните от ее постели, готовы дать предписание на перевод Риты в психбольницу и что Грише нужно срочно приехать, подписать какие-нибудь бумаги. Вы согласны?

— Зачем вам надо, чтобы Григорий приехал в больницу? Разве нельзя как-то по-другому дать ему понять, что афера раскрыта? Или заявить в милицию?

— Затем, что он убил человека. И мы хотим заставить его в этом сознаться. А милицию я к этому делу тоже подключу, но позднее, — объяснил Севка. — Вы согласны помочь?

— Согласен, — сказал, подумав, Дворецкий. — Я должен буду встретить его в больнице?

— Встретить, проводить к Рите, а там уже мы подключимся, — обрадовался Севка.

— Тогда, Матвей Алексеевич, это будет оцениваться как консультация с выездом на дом к заказчику, — повернулся к Матвею Дворецкий, с безошибочностью психолога выяснив, кто спонсирует операцию. — Оплата вперед. С учетом сегодняшнего часа нашей беседы с вас пять тысяч триста рублей. И напишите мне, пожалуйста, в подробностях, что я должен буду говорить этому Григорию.