Читать книгу - "Послушная одноклассница - Ими Ви"

Позвонить. Легко загадать, трудно воплотить. Номера Эндшпиля у меня никогда не было, поэтому сначала я решила проверить вк, в сети или нет и когда вообще заходил.

Страница закрыта, фотографии нет. Не онлайн.

Написала Маше, может, она знает, как мне помочь. Подруга была в сети, но почему-то даже не читала сообщение. На звонок тоже не ответила.

Взглянув на печально сидящую незнакомку, подумала, что надо бы как-то ускорить поиски. Написала Виктору, хорошо, что доступ на личные сообщения он не ограничил.

Одноклассник ответил мне почти сразу, оперативно скинул номер. Ни одного вопроса, ни одного уточнения, вот это я понимаю Мужик.

Что-то такое волнение охватило, было немного страшно звонить Эндшпилю. Нет, ну мало ли в городе Соломоновых, даже Денисов Соломоновых, с чего я вдруг именно его решила приплести. Незнакомка ведь ничего определенного мне не сказала…

Номер уже высвечивался у меня в наборе, только нажать на зеленую «трубку» и всё. Всё настолько просто, что от этого-то в дрожь и бросает.

Подняла глаза на женщину. Она сидела прямо, осанка аристократки выдавала её статус. Не одежда, не ювелирные украшения, а именно эта стать, которая восхищала и приковывала взгляд.

И даже в таком полубеспамятстве Рубина Соломонова выглядела недосягаемо интеллигентной. Она держалась так, как многим не под силу и в прекрасном самочувствии.

Я засмотрелась.

И это не понравилось Тузову, который всё ещё стоял над душой.

— Давай уже звони и пойдем. — Оборвал мои мысли, полные восхищения и благоговения.

Ладно, он прав. Я действительно слишком уж замешкалась. Обожание обожанием, а помощь вне очереди.

Нажимаю ту самую кнопку, длинные гудки отзываются в висках. Первый звонок безрезультатный. Набираю ещё раз, в этот раз мне везёт.

— Слушаю! — Лаконичное приветствие сбивает мой и без того хиленький настрой. — Говорите.

Голос сдержанный, серьёзный, но не грубый. Даёт понять, что ценит не только своё время, но и время звонящего.

— Это Мия. Скажи, ты знаком с Рубиной Соломоновой? — Не здороваюсь, мне и так трудно говорить, а тут ещё и на расшаркивания энергию расплескивать.

Повисает молчание. Я успеваю подумать, что не туда попала, хотя голос Дэна вряд ли можно перепутать с другим.

— Рубина Соломонова… — Зачем-то повторяю снова. — Женщина средних лет, бездонные голубые глаза, высокий лоб, вороной волос.

— Вы вместе? — Надломлено, но будто с облегчением.

— Да, мы недалеко от Кольца, по пути к скверу.

— Еду. — И сбросил звонок.

Только сейчас заметила, что не хватает воздуха. Оказывается, не дышала всё это время. Боже мой, уже столько успели наговорить, сколько за все четыре года с трудом наберется, а меня всё ещё потряхивает от одной мысли, что придется опять что-то отвечать Эндшпилю.

Да, всё же привычка просто так не вырабатывается, а принцип «само рассосется» подводит только так.

— Всё? Он приедет? — Тузов опять вклинивается в мои мысли, сбивая, путая, шугая их.

— Да.

— Тогда пошли, и так сколько времени потеряли! — И тянет меня опять за снуд, заставляя подняться с корточек.

Не отношения, а удавка, петля, которую он, будь его воля, вообще бы с меня не снимал. Зачем, это ведь так удобно потакать своему желанию власти.

Это моя вина, знаю и понимаю. Сама многое ему позволяла, и вот вседозволенность выросла, начала просить новую подпитку. Повелевать малышатиной уже не такая привилегия, нужна старшеклассница. Желательно та, которая предала. Такую можно прижать чувством вины, не выкарабкается.

— Иди.

— Что значит иди? Я сказал пошли!

— Ты же понимаешь, что я не уйду.

— И что? Будешь бусыгу охранять?! — Опять хватает за снуд, притягивая к себе.

Я не отвечаю на его вольность и бесцеремонность, мне не хочется выяснять отношения перед Рубиной. Пусть она не слышит, не замечает, зато я всё в состоянии оценить.

Не понимаю, кто такой или такая бусыга, но звучит о-очень уничижительно. И вот это он зря, незнакомка недостойна этой его грязи. Пусть она до неё не долетит, а останется на руках Тузова.

— Буду! — Смотрю ему прямо в глаза, не мигая, не сдавая своих позиций.

Отпускает снуд, даже отталкивает. А сам, подхватив букет со скамейки, плюхается на неё со всей силы и злости. Так, что Рубина непроизвольно подскакивает.

Я резко сажусь на корточки, чтобы увидеть, всё ли у неё хорошо. Вдруг она берет меня за руку, её изящные пальцы сковывают мои холодом, пробирает насквозь, словно меня на мороз в одной ночнушке выгнали.

Но я стараюсь не показать вида, пока Рубина ко мне потянулась, не могу оборвать этот порыв.

— Его слова плохо пахнут. Тухлой рыбой, мускусом, потом, гноем…

Она перечисляла дурные запахи, будто для каждого слова Тузова подобрала свой. И говорила так обыденно, как данность, не пытаясь задеть или унизить. Поэтому-то изверг Рубину и перебил.

Непростительно грубо перебил, резко потянул за руку, прижимая к спинке скамейки.

— Соломонова полегче! — И захватил её шею одной рукой.

— Прекрати! — Выкрикнула, вскочив на ноги.

Идиот! Совсем с катушек слетел! Она взрослый человек, женщина, хрупкая и нежная, что он себе позволяет?

— Да больно надо… — Убирает руку и будто отряхивается.

Сил не хватает уже это терпеть. Надо было уйти, вот зачем я его ещё и ждала. Глупышка, ничему тебя, Мия, жизнь не учит. Даешь всё какие-то вторые-третьи шансы, пытаешься понять, не уповать на предубеждения, а тут этот…спрут!