Читать книгу - "Мимолетное прикосновение - Стелла Камерон"

— Я… я не понимаю тебя. Эдвард опустил руку ей на бедро.

— Всего сразу не понять, малышка, всему сразу не научиться. Обещаю, если мы не пожалеем времени на обучение, наше наслаждение от этого только возрастет. Начнем. — С этими словами, игнорируя слабые попытки Линдсей вырваться, он накрыл ладонью ее высокую грудь. — А теперь смотри, как твое тело скажет мне, чего хочет.

И Хаксли не ошибся. Под тончайшей тканью ночной рубашки на груди девушки отчетливо обозначились два затвердевших бугорка.

— Гляди, радость моя.

Девушка застенчиво опустила взгляд. Палец Эдварда легко скользнул за низкий вырез ночной рубашки и легонько пощекотал сосок.

— Ах!.. — выдохнула она, откидывая голову ему на плечо.

Виконт рассмеялся.

— Нет-нет, моя милая. Смотри, как эти розовые бутоны просят меня о ласке.

Она пошатнулась и тут же ощутила, как рука его осторожно проникает между ее ногами, нашаривая путь к самым тайным уголкам тела. Почти приподняв безвольную, податливую как воск девушку, Эдвард приник губами к скрытому под рубашкой тугому бугорку у нее на груди, а несколько упоительных мгновений спустя перешел ко второму. Словно во сне Линдсей услышала сдавленный стон виконта и, невольно ища опору в этом шквале страсти, слепо зашарила руками по его телу. Пальцы ее сомкнулись на чем-то длинном и твердом.

— О да, — пылко пробормотал виконт. — Да, тысячу раз — да. Ты способная ученица, крошка.

Девушка с криком отдернула руку. В книгах ведь встречались упоминания о подобных вещах — неясные, завуалированные намеки… А она-то еще не верила.

Снова засмеявшись, Эдвард поднял голову.

— А теперь смотри, Линдсей. Смотри, о чем говорит мне твое тело.

— Нет!

— Да.

Подчинившись против воли, Линдсей посмотрела вниз. Сквозь тонкую ткань лифа просвечивали розовые, полные желания соски. Никакие слова не могли быть убедительнее.

— Ну что, видишь? Она подавленно кивнула.

— А теперь смотри сюда.

Не успела она пошевелиться, как Эдвард приподнял подол длинной ночной рубашки. Холодный воздух коснулся ее коленей, бедер… живота.

— Нет! Так нельзя! — Но в глубине души она не хотела, чтобы он останавливался.

— Можно, — прошептал Эдвард. — Еще как можно. Собрав ткань сзади у нее на талии, он опустился перед девушкой на колени и прижался лицом к нежным бедрам. При первом же прикосновении его губ у Линдсей перехватило дыхание, и девушка едва не упала. Бережно поддерживая ее ладонями сзади, он продолжал целовать ее, проникая языком все глубже.

— Нет! — хотелось закричать ей, но с пересохших губ не сорвалось ни единого звука. В голове помутилось, разум словно подернулся жаркой пеленой. Разве может быть дурно то, что приносит такое наслаждение?

— Держись за меня, — тихонько велел виконт. Девушка повиновалась, жадно ища новых неземных ощущений, которые дарили ей его губы. Внезапно она почувствовала спиной край стола и оперлась на него. Руки Эдварда поползли вверх, к лифу ночной рубашки. Раздался треск разрываемой ткани — и грудь Линдсей оказалась на свободе. Твердые пальцы настойчиво и умело теребили два тугих холмика, и томительное чувство где-то внизу, в самой глубине ее существа все нарастало, пока не вырвалось, точно бушующее подземное пламя.

Всепожирающее, дикое пламя, неуемный огонь…

Всхлипнув, девушка запустила пальцы в густые кудри виконта. Она задыхалась. Лоно пульсировало в упоительной, тягучей истоме.

— Я… я больше не могу. Это уже слишком, — пролепетала она, вцепившись ему в плечи. — Грех между мужчиной и женщиной — это так странно.

— Это чудесно. — Хаксли поднялся, опустил ее рубашку и, накрыв ладонями груди девушки, принялся по очереди ласкать их, пока Линдсей не закричала, слабо отталкивая его прочь. Он прижался к ней лицом, и она кожей ощущала, как губы его изогнулись в улыбке. — Так что непременно помни, как это чудесно и что именно поэтому мы должны как можно скорее стать мужем и женой.

Почему-то девушку вдруг начало клонить в сон.

— Как жаль, что мне нельзя и дальше приносить тебе такое замечательное удовольствие.

— Не потрудишься ли объяснить чуточку яснее, моя дорогая? — Крепко обхватив Линдсей одной рукой, Эдвард набросил ей на плечи пеньюар.

— Тебе ведь от этого так же хорошо, как и мне, да? В смысле, когда мы грешим друг с другом. Если да, то я отлично понимаю, как тебе хочется заниматься этим снова и снова.

Ледяное молчание в ответ слегка насторожило Линдсей — но только слегка. Она была слишком занята тем, что помогала виконту справиться с завязками пеньюара над разодранной ночной рубашкой. И что только подумает графиня? А Эмма? Непременно нужно как-нибудь починить рубашку, а еще лучше — притвориться, что потеряла ее.

И вдруг на девушку снизошло озарение — изумительное, восхитительное озарение.

— Эдвард! О, Эдвард! Придумала!

Стараниями виконта ночному костюму Линдсей было придано хоть какое-то подобие благопристойности, хотя бы на первый взгляд.

— И что же ты придумала? — усмехнулся он.

— Все так просто. Сама не понимаю, и как это раньше не пришло мне в голову. Ой, Эдвард, это решит абсолютно все проблемы.

Он оперся руками о край стола, зажав девушку перед собой.

— Ну, так скажи.

— Ты ведь понимаешь, какая ужасная из меня получится жена? Правда?

— Вовсе нет.

— Брось. Все ты отлично понимаешь. Просто грешить так здорово, что ты совсем голову потерял. Запомни — я признаю, что меж нами и в самом деле существует то самое, что преподобный Уинслоу называл особым химическим притяжением между мужчиной и женщиной, но хватит об этом. Мы вполне сможем заниматься этим… То есть быть вместе всякий раз, как ты будешь навещать меня в Корнуолле.

Лунный свет бил Эдварду в спину, так что лицо оставалось в тени. Виконт молчал, и Линдсей не знала, как он воспринимает ее слова.

— И к тому же я, как тебе известно, решила прожить жизнь в одиночестве, — продолжала настаивать она. — Я не могу… то есть не хочу выходить замуж. Но совсем не плохо время от времени наслаждаться тем особым даром, что дан нам двоим. Можно даже как-нибудь устроить, чтобы заниматься этим почаще.

— Гм. Идея неплохая. Я тоже хочу устроить так, чтобы заниматься этим почаще, — похвалил Эдвард и невнятно прибавил что-то вроде «И даже более того», но Линдсей не была уверена, что правильно разобрала. — Поэтому мы поженимся как можно скорей. Ты не согласна?

— Нет, не согласна, — резко ответила Линдсей, сердясь на такую настойчивость и непонятливость. — Ты женишься на ком-нибудь, из кого выйдет хорошая виконтесса, а я вообще не выйду замуж.