Читать книгу - "Разрушающие себя - Яна Мелевич"

— Зато ты хотя бы реагировать начал, — отзывается Блажена, качая головой. — Раздражитель в виде чьих-то чувств — это единственное, что выводит тебя из состояния сна. Ты разговаривал с Дианой?

— Рома пропизделся, да? — орать хочу — так, чтобы стены тряслись.

Не хотел ведь их знакомить, но в прошлые выходные Аня с Ромой неудачно явились, когда мы собирались в очередной поход по животным в зоопарк. Надо было догадаться. Что этот пронырливый жук язык за зубами не удержит. Не зря ведь возле Блажены вертелся!

— Зачем говорить, вас достаточно было раз увидеть тогда и посмотреть на тебя сейчас. Хотя что-то он сказал, верно, — она пожимает плечами и начинает улыбаться.

— Мол, разлад у вас. Спросил про наши отношения. Заодно посоветовал быть осторожнее с тобой. Тяжелый характер, все дела.

— Я за твоими мыслями не успеваю, — мрачно изрекаю, мгновенно прекратив злиться. В ответ слышу беспечное хмыканье, как Блажена делает всегда, когда ей не хочется спорить и что-то мне доказывать. Говорит, нет смысла. Я все равно слушать не стану.

— Девочка же, у меня своя логика. Пойдешь в субботу со мной на встречу выпускников? Мы в клубе собираемся, я буду заниматься организацией. Танцы, музыка, вкусные коктейли и приличная еда. Можешь даже не говорить, что мы знакомы. Скажешь, что учился с нами в пятом «Б», а потом сразу перевелся в другую школу. Половина все равно не вспомнит, другим будет наплевать.

Ей-богу, что за тараканы рулят в перипетиях ее сознания?

— Если приставать не будешь и говорить всем, что я твой парень.

— Жаль, я уже распланировала нашу свадьбу и назвала старшего сына в честь прадедушки.

— А как его звали?

— Кого?

— Прадедушку.

— А-а-а-а, Мефодий.

— Ужас, никогда так сына не называй. В школе от шуток не избавится до самого выпуска.

Шагаю за Блаженой прямо в сторону выхода к деревянным вольерам с обустроенными клетками. В последнее время уход за животными приносит успокоение. С ними проще пережить мысли, бесконечно пролезающие в голову. Иногда я даже задумываюсь, не взять ли мне щенка. Хотя глядя, как дочки директора нашего центра поддержки играют с тем псом, быстро очухиваюсь. Я о себе-то позаботиться не могу, какие, к черту, собаки или кошки? Мне достаточно пары часов в день, чтобы успокоить нервную систему. Почесать кого-то за ухом, помыть, вычесать шерсть. Я не испытываю восторга, гладя кота. Однако когда пушистый зверь начинает мурлыкать или пес пытается облизать мне руку, становится чуточку легче.

Животные — это те же дети. Они капризны, обижаются на пустяки и не понимают, почему взрослые порой так жестоки. Большие люди пытаются купить их любовь вкусной едой, мимолетной лаской и красивыми игрушками, но относятся как к собственности.

Мой кот должен быть ласковым.

Моя собака должна быть беспроблемной.

Мой ребенок должен быть послушным, порой ценой своей психики.

— Никогда не позволяй кому-то убить твою индивидуальность, — говорю, глядя в преданные глаза мопса.

Он фырчит, пыхтит, перебирает в воздухе маленькими лапками и водит мокрым носом, пытаясь дотянуться мордочкой до моего лица. Отпускаю пса на бетонный пол, и он мгновенно начинает тявкать, вертясь вокруг моих ног, приподнимаясь, царапая и пачкая дорогую ткань моих брюк. Я слышу, как смеется Блажена, пытаясь не дать взрослому сибирскому хаски увалить ее на пол, дабы всю облизать.

Еще одна голубоглазая жертва амбиций. Забавный щенок вырос в крупную собаку. С которой надо гулять и смотреть за ней. Плевать на деньги, хозяева устали, отдав любимца в руки волонтеров. Хорошо не усыпили, некоторые и до такого доходят.

— Была бы моя воля, я бы их всех забрала домой, — говорит Солнцева, когда наконец покидаем клетки и уходим, слыша вой с мяуканьем позади. Животные прощаются с нами. Виляют хвостами, цепляются когтями за прутья и ждут новых встреч.

— И благочестивые соседи обязательно бы подали жалобу, — в моем голосе слышится неприкрытый сарказм. Вспоминаю своих соседок, и хочется пару раз бульдога под их дверьми выгулять.

— Все-таки предвзят ты к людям. Не все такие плохие… — Блажена продолжает говорить, но я ее уже не слушаю.

Мы только вышли из приюта, прошагав всего несколько метров. Я просто встал посреди дороги. Мне наплевать, что моя одежда испачкана, а на смартфоне уже пищит уведомление «Яндекс-такси» о приезде заказанной машины. Он вибрирует в ладони, однако лишь крепче сжимаю пальцы, делая решительный шаг.

— Никит? Ты куда?

— Поезжай без меня! — отзываюсь, не оборачиваясь, и спешу за той, что собирается сесть в машину.

Ведь она же тут не просто так, да? Здесь из интересного только маленький торговый центр, приют для животных и жилые дома чуть дальше по улице. Диана застыла, вцепившись в открытую дверцу, смотря на меня. Мне все равно что там кричит вслед Блажена, я просто иду вперед, не позволяя себе опустить взгляд или дать ей уйти. Сейчас, когда я вижу ее перед собой, все встает на круги своя.

— Ты меня преследуешь.

Она расслабляется, стоит мне произнести эту фразу. Неужели ждала этого? Как только звучит хриплый смех, я забываю все, что хотел сказать после.

— Я соскучилась, Никита, — произносит Диана.

Я тоже. Хоть ни разу не произнес этого вслух. И это не про любовь, скорее, тоска по человеку, ставшему как-то незаметно очень важным за короткий срок. Хотя кто его знает. Просто смотрю на Загорскую, отмечая усталый вид и некоторую неуверенность в движениях. Не стесняется же она, верно?

Диана стоит, ожидая от меня действий или слов. И я наконец собираюсь с мыслями, отвечая:

— Не понимаю, чего ты ждешь от меня. Правда. У меня туговато с эмоциями и еще хуже с эмпатией. Серьезно, вон тот столб — более понимающий парень, чем я, — киваю куда-то вперед, почти не глядя. Только в ее глаза, замечая улыбку, от которой становится чуточку теплее.

Почему-то мне кажется, что потом будет больно. И плохо. Где-то в глубине души копошатся сомнения, а подсознание орет пожарной сиреной. Нет, не об опасности. Диана точно не Лена и не моя мать. Совсем другая, чуточку печальная и совсем немного отстраненная.

— Давай поговорим. Хотя бы для того, чтобы больше не было недомолвок.

Я подхожу ближе, и она замирает, стоит мне поднять руку, дабы заправить выбившуюся прядь волос ей за ухо. Опустив ресницы, Загорская тихо произносит:

— Мне бы уйти в сторону. Но я слишком эгоистична. И это нас однажды разрушит.

Я наклоняюсь, выдыхая чуть слышно:

— Нельзя разрушить то, что уже уничтожено.

Оказывается, можно. Вот только я об этом раньше не знал.