Читать книгу - "Чернила под кожей - Марина Комарова"

Три года назад

– Женя, что это?

Он не сразу понимает, о чем речь, но рефлекторно натягивает рукав свитера ниже, стремясь закрыть уродливые отметины, безобразно багровеющие на запястье.

– Ничего… Макс, – отвечает он тихо и как-то отрешенно.

Кажется, Женя просто не хочет говорить. Особенно о том, в чем признаваться либо стыдно, либо больно.

Я оказываюсь рядом, хватаю его за руку и задираю рукав. Женя еле слышно ахает, потом стискивает зубы. В глазах на мгновение появляется немного загнанное выражение, будто на моем месте он увидел кого-то другого.

– Это сделал Демид?

Я спрашиваю тихо, но один бог знает, чего мне стоит сдерживать клокочущую внутри ярость.

Перед внутренним взором очень отчетливо вырисовывается картина, где я сворачиваю шею этому лакированному мерзавцу. Сам не отдаю себе отчета, что кулаки сжимаются и разжимаются.

– Нет, – отвечает Женя и отводит взгляд. – Отпусти.

Но я не собираюсь отпускать. Твою мать, какое отпускать, когда дело дошло до насилия? Мне хочется схватить Женьку за плечи и хорошенько встряхнуть, чтобы в этой светловолосой голове появились хоть какие-то здравые мысли. Однако этого делать не стоит. Есть люди, которые могут все рассказать сами; есть те, кто просто не в состоянии рассказывать, и надо вытягивать из них это клещами.

Я глубоко вдыхаю и приказываю себе успокоиться. Не давить. Хотя с деликатностью у меня серьезные проблемы. Аннике уже сколько времени пытается вбить, что не стоит сжимать руки на горле человека, которому и без того трудно дышать. Это… правильно. Это разумно. И невыполнимо для такого чудовища, как я.

Приходится взять лицо Женьки в ладони и заставить его посмотреть мне в глаза. Зрительный контакт, черт бы его побрал.

– Так, мальчик, подумай. Я, конечно, не самое лучшее, что могло случиться в твоей жизни, но очень хочу помочь. Пожалуйста, расскажи мне, что происходит.

Некоторое время он молчит. В какой-то момент мне кажется, что я слышу, как бухает мое сердце. И еще кажется, что Женя сейчас выскользнет из моих рук, так ничего и не сказав.

Но спустя долгие несколько секунд он все же прикрывает глаза, светлые ресницы чуть подрагивают, и Женя произносит одно-единственное слово:

– Хорошо…

Я иду по улице. Поскальзываюсь на обледеневшем асфальте, стараюсь не думать про моросящий дождь, который едва долетает до земли и тут же превращается в льдинки. Транспорт почти не ходит, аварийная ситуация на дорогах.

Но оставаться у Женьки я не мог. Сказанное поразило, вонзилось в мозг и сердце раскаленной иглой. Мне срочно нужно было проветриться.

«Да, Макс, он меня ударил».

Слова сказаны почти безразличным тоном. Если не видеть отчаянно закушенной нижней губы и стеклянного взгляда, можно и правда подумать, что Жене все равно. И это «ударил»…

И как так… После смерти Эдика он умудрился потянуться к Демиду. Скрывая эти отношения от общества, никому ничего не рассказывая. Я был единственным, кто знал правду. И то потому, что Женя мне доверял, хотя изначально долго собирался с духом, чтобы рассказать такое.

Он, конечно, не девчонка, так что кое-какой отпор смог дать. Но при этом бойцом тоже никогда не был. Женя принадлежит к тому подвиду гомо сапиенс, которое предпочитает решать вопросы, находя компромисс. А зря. Демид оказался изобретателен и беззастенчиво мог приложить головой о батарею, если ему что-то не нравилось.

А не нравилось ему, что Женя мог на кого-то посмотреть как-то не так. Сказать что-то не то. Прийти не вовремя.

Демиду не все сходило с рук, но он умел извиняться. А Женя, у которого рядом не было никого из близких людей, прощал. Глупо? Да. Хочется оторвать мелкому голову? Да.