Читать книгу - "Любовник тетушки Маргарет - Мейвис Чик"

— Дело в том, что он не хочет, чтобы существовала хоть какая-то связь между ним и моим адресом — на случай, если его супруге придет в голову нанять частного сыщика. Ну, ты понимаешь. Ведь они, — здесь я представила себе теледетектива Варшавски, — способны отследить что угодно, даже корреспонденцию. Вот я и подумала: нельзя ли мне использовать тебя в качестве секретного абонентского ящика? Он мог бы посылать письма на твой адрес, а я — приходить и забирать их.

Колин долго молча смотрел на меня, задумчиво потирая кончик носа. Я ждала. Но поскольку он так ничего и не произнес, вынуждена была добавить:

— Ну же, соглашайся. Учитывая твое небезоблачное прошлое, моральные соображения тебя смущать не должны.

— Я хочу прояснить два момента, — сказал он, показав соответствующее количество пальцев. — Во-первых, почему — хомяк? И во-вторых: ты что, хочешь сделать меня почтовым ящиком «до востребования», чтобы, когда все дерьмо выплывет наружу, меня огрели по башке в темной подворотне? А потом навечно заклеймили как тайного гомосексуалиста?

— Я думала, ты лишен предрассудков. Ты ведь читаешь «Гардиан»!

— Солнышко, предрассудков у меня нет. Если бы я был гомосексуалистом, то торжественно оповестил бы об этом весь мир. Но я не гомосексуалист. И не думаю, что моим… — он запнулся, явно встревоженный, — моим женщинам это понравится.

— Они ничего не узнают.

— Ага, попробуй помешать женщине сунуть нос в твою корреспонденцию.

— Ладно, — великодушно согласилась я. — Им ты можешь все рассказать.

Он в полном замешательстве почесал затылок.

— Все же мне это не кажется удачной идеей. Слишком уж хитроумно. Он что, премьер-министр или еще какая-нибудь шишка?

Стоит раз прибегнуть к обману, как он зловредно засасывает тебя все глубже.

— Что-то в этом роде, — выпалила я. — Дипломат. Очень высокого ранга. Теперь ты понимаешь?

— Как его зовут?

Чувствуя себя к этому моменту клоном Маты Хари, я задумчиво посмотрела на свой пустой бокал и заявила:

— Этого я не могу тебе открыть.

Что было чистой правдой.

Колин нехотя согласился, а я, сочтя партию льстивой женственности отыгранной, перешла к роли представительницы фирмы «Мама Паста».

— Что тебе нужно, так это поесть, — заботливо сказала я, увлекая его на кухню.

Капризно выпятив нижнюю губу, Колин с настойчивостью, исключающей возможность увильнуть от ответа, повторил мучивший его вопрос:

— Почему — хомяк?

Пришлось, пока я резала лук и выдавливала чеснок, а он растирал листья сушеного базилика, объяснить ему, что это прозвище дала ему Саския.

— В этом ребенке всегда сидел чертенок, — ласково пояснила я и, вдруг почувствовав, как больно сжалось сердце, заработала ножом с удвоенной силой. — Это у нее от отца.

— Я думал, для тебя все это уже позади. — Колин высыпал базилик на шипящую сковороду.

— Так и есть. Теперь это, скорее, условный рефлекс, как у собаки Павлова, а не реальное переживание. Время лечит, и я не собираюсь холить свою ненависть до конца жизни. — Такое сильное слово, как «ненависть», вовсе не было преувеличением, именно ненависть я испытывала в течение долгих лет, но мартини, конечно, тоже сыграл свою роль — я утратила бдительность.

— Как он живет?

— Он живет прекрасно. Сасси пишет мне длинные-предлинные письма: о Канаде, о людях, с которыми там познакомилась, немного о различиях в образе жизни и мироощущении. Пока поездка действительно способствует расширению ее кругозора. Сейчас она в Квебеке — ходит на хоккейные матчи и находит их очень волнующим зрелищем…

— А он?

— Ты имеешь в виду Дики? То есть, извини, Ричарда — теперь мы его так величаем. — Я задумалась и поняла, что, в сущности, толком о нем и не думала — наверное, боялась причинить себе боль. Как ни странно, никакой боли я не ощутила. Убавив огонь и сложив руки на груди, я смотрела на Колина и испытывала безграничную благодарность за его дружбу. Как настоящий друг, он сумел коснуться столь щепетильной темы предельно деликатно. — Совершенно очевидно, что они полюбили друг друга. Между строк в письмах Сасси можно прочесть, что она хочет, чтобы и я его любила. Но я, конечно, не могу. Хотя препятствовать ее сближению с отцом ни в коей мере не собираюсь. До тех пор, пока он остается там, вдали, и ни во что не вмешивается. Она много рисует — это как раз то, чего ей хотелось. Словом, Сасси вполне счастлива.

Колин откупорил бутылку мерло.

— А у тебя изменился тон, — заметил он. — Было время, когда ты считала его средоточием зла. В сущности, на этом основании ты и построила всю свою жизнь.

— Она уехала всего на год. В конце концов, против генов не попрешь. Надеюсь, дочь унаследовала от него только те немногие положительные, что у него есть.

— Так-так, — пробормотал он, нюхая пробку. — Значит, мы наблюдаем возрождение тетушки Маргарет. Жаль только, что происходит это с женатым мужчиной.

— О ком ты, Колин?

— О твоем новом любовнике. — Он лукаво посмотрел на меня поверх горлышка бутылки.

— Ах об этом. Да, но кто знает, куда заведет любовь? — Я постаралась вздохнуть как можно убедительнее и отвернулась к плите.

— Истину глаголешь, — съязвил он, и мне снова захотелось дать ему пинка.

— Доставай стаканы.