Читать книгу - "Дикая Роза. Семь лет спустя - Вальехо Хуан Кордес"

отчаяние. Какой там побег, когда каждый твой шаг известен! Но допустим даже, что он найдет уязвимое звено и каким-то образом переберется через этот проклятый забор. Что дальше? Ведь он понятия не имеет, где находится. Вряд ли стоит надеяться, что рядом с этой территорией находится жилье, люди, ходят автобусы. И что тогда? Его разыщут в течение нескольких часов и посадят в клетку уже не золотую. Но чем же занимается Исагирре и его лаборатория? Что ж, сегодня он это узнает…

— Ты, наверное, вообразил себе бог знает что? — Сатурнино был без машины, они шли к лабораторному корпусу пешком. — Бактериологическое, или химическое оружие, а? Уверяю тебя, мы занимаемся фундаментальными исследованиями, а попутно ищем средства против СПИДа и рака. Но тут случилась одна неувязка. Некий чудак, он работал здесь до тебя, синтезировал хитрое вещество, мельчайших частиц которого достаточно, чтобы отправить человека в бессознательное сонное состояние. Чудак по окончании контракта вывез неизвестное количество вещества в Мехико и продал там, очевидно, нехорошим ребятам. В госпитале у профессора Матеоса сейчас уже лежат несколько человек с подобным диагнозом. Нам не хотелось бы быть негуманными, тем более что тут есть доля и, нашей вины. Короче, мы ищем сейчас средство, которое прерывает подобное состояние и возвращает больного к жизни. Для этого ты мне и понадобился, Мигель.

— Не лучше ли было привезти сюда силой того, кого, ты называешь чудаком?

— Поверь, его ищут, но никак не могут найти.

— А кому принадлежит лаборатория? Тебе?

— Увы, дорогой Сильва, я недостаточно богат для этого. Хотя не скрою: мечтаю, что когда-нибудь стану здесь не только распорядителем, но и полным хозяином.

— Так кто же платит деньги?

— Одно частное лицо, сравнимое с Ротшильдом.

— Такой бескорыстный человек, полный бесконечного уважения к чистой науке?

— А ты можешь себе представить, сколько готовы заплатить люди, чтобы выздороветь от смертельных болезней? Он вкладывает свой капитал самым надежным образом. И не прогадает.

Последнюю фразу Исагирре произнес особенно отчетливо и громко, хотя они уже находились не на улице, а в корпусе и их мог кто-то услышать. Сильва думал, что они пройдут прямо в лабораторию, но Сатурнино избрал другой путь, и они оказались в небольшой комнате за массивной металлической дверью. Стол, три стула, хороший компьютер и два сейфа, вмонтированных в стену, — больше в комнате ничего но было.

— Садись! — Исагирре указал на место за столом, а сам подошел к одному из сейфов, быстро набрал шифр, открыл и вынул оттуда зеленую папку. — Сегодня ты работаешь здесь. С перерывом на обед, разумеется. Бумага и ручка — на столе, понадобится в туалет — нажми вот эту клавишу. Счастливых тебе догадок, Мигель!

Сильва открыл папку и начал читать. Хитрое вещество не имело почему-то научного названия, хотя формула его приводилась, и проходило в материалах как «СФ». После общего описания «СФ» шли более подробные характеристики всех его составляющих, очень тщательно было объяснено воздействие препарата на живые организмы: мышей, собак, обезьян… Отдельной главой шло описание того, как реагируют на «СФ» человеческие органы в отдельности и весь организм в целом. «Стоп, — сказал себе Мигель, — что-то здесь не так. Уж очень хорошо они знают это воздействие, до малейших симптомов. Это не могло быть получено из третьих рук, только их собственные опыты, в том числе и на живых людях, могли принести подобные результаты. Значит?… Значит, Исагирре бессовестно врет: не было никакого ученого-чудака, «СФ» появилось не случайно. А если и случайно-то… Как это он сказал в конце: чтобы выздороветь от смерти, люди заплатят огромные деньги; хозяин не прогадает, вкладывая сюда капитал? Поистине сатанинский замысел: человечество еще не в силах справиться с многими старыми болезнями, а эти мизантропы изобретают новые, чтобы баснословно обогатиться затем на людском горе!»

Сильва выскочил из-за стола, отчаяние и злость переполняли его, ему хотелось сию же минуту найти Исагирре и плюнуть ему в лицо, крикнуть, что он не согласен участвовать в таких делах даже под страхом смерти. Но входная железная дверь была закрыта наглухо, и пинать ее легкими спортивными туфлями было просто бессмысленно. С трудом взяв себя в руки, он прошел в туалетную комнату, опустил голову в раковину и открыл холодную воду.

Все силы ушли у него на то, чтобы скрыть от Сатурнино свою слабость, растерянность, отчаяние и злость. «Как-то ты по-другому выглядишь, дружище, — сказал Исагирре, когда пришел забирать его на обед, — не заболел ли?» — «Обычная моя рассеянность, перед тем как сконцентрироваться на новой проблеме». — «Тогда продолжай кукситься и дальше», — успокоился Исагирре.

В столовой он представил Мигеля как замечательного ученого, вызвавшегося помочь коллегам в решении благородной задачи. Их лиц и имен Сильва почти не запомнил — не до того ему было, лишь автоматически отметил про себя, что большинство из представленных были иностранцами, причем не многим старше тридцати лет.

Кое-как он отбыл этот мучительный день, сквозь зубы отказался от предложения Сатурнино искупаться в бассейне и, доковыляв до своего коттеджа, рухнул на кровать не раздеваясь. Все тело ныло, как будто он не за столом сидел, а махал тяжелым молотом в кузнице. Но еще хуже была тупая боль в голове. Отчаяние затопило его…

А потом он все же забылся, уснул и увидел маму: «Самое главное, Мигель, не отчаиваться никогда в жизни, что бы ни случилось…»

Кофе в пять утра, сигарета за сигаретой и желание собрать всю свою волю в кулак, чтобы ударить затем этим кулаком по ядовитому гнезду Исагирре и его неведомому хозяину…

Глава тринадцатая

— Признайся, дорогая, ведь ты волнуешься и сегодня? — Рикардо бережно дотронулся до руки жены. Только что они совершили прогулку вместе с детьми и поиграли с ними в мяч.

— Только чуть-чуть, и больше из-за нового платья — успеют ли. его закончить к, пяти, — чем из-за концерта.

— Ну в конце концов можно обойтись и без обновки на вечер. И в прежних артистических нарядах ты восхитительна.

— Спасибо, Рикардо? Но мне все же хочется закончить второе отделение в новом платье — это мое внимание и уважение к публике. Все-таки третий, и последний, мой вечер в Большом зале. После него подписание контракта и — прощай, Мехико? — долгие гастроли в Европе.

— Как мне не хочется, чтобы ты уезжала? — непроизвольно вырвалось у Рикардо.

— Такова моя профессия, милый. Не сердись, тебе не идет. Потом, ведь ты же можешь поехать со мной?

— А мой бизнес? Ты совсем его не уважаешь?

— Напротив, он меня тоже беспокоит.