Читать книгу - "Дерзкая. Пленница (тело)хранителя - Светлана Тимина"

— Жену и сына Тагира, — не меняя тон голоса, по слогам проговорил Стингрей, — сожгли заживо прямо в доме. Никто иной, как твой отец. Так он поступил со своим другом, когда ветер переменился. Поэтому радуйся, идиотка, что у тебя есть возможность шевелить своим поганым языком и не получить леща. Потому что если бы со мной такое случилось…

Что? Я опешила, не веря тому, что слышу. А Стингрей махом утратил свое дружелюбие и превратился в обвинителя.

— Если бы это сделали с моей семьей, я бы первым делом этот язык тебе отрезал. Поэтому закрой, мать твою, рот, пока я не разукрасил твое лицо за попытку побега и впредь открывай его только поесть… и отсосать у Тайгера. Я все сказал.

Я не поняла, как вернулась в свою камеру. И каким чудом Стингрей, вмиг утративший свое дружелюбие, не затолкал меня туда тумаками.

Я физически ощущала ненависть, которая окутывала пространство в радиусе моего присутствия. Это все мой длинный язык. Но как я могла знать, что бью по болевой точке? А если бы этот разговор произошел с Тагром… Я бы вряд ли осталась жива.

Друг моего похитителя появился спустя время. Такой же отстраненный и холодный. От его колючего взгляда мне хотелось превратиться в стену. Не произнося ни слова, поставил на пол тарелку с гречневой кашей и сосисками, оставил так же термос. Но его изумительный чай мне даже в горло не полез.

«Жену и сына Тагира сожгли заживо прямо в доме. Никто иной, как твой отец. Так он поступил со своим другом, когда ветер переменился…»

Меня трясло. Поначалу я не поверила ни единому слову. Только так и не смогла ничего сказать в папино оправдание. Видимо, Стингрей все рассчитал. Произнес это намеренно, после чего закрыл здесь наедине с жестокой… правдой?

Колотил озноб, но я не притронулась ни к еде, ни к питью. Смотрела в одну точку, играя ломтиком хлеба, а мысли были далеко.

Папа. А ведь в детстве я ни раз мечтала, чтобы он куда-то исчез, и мы с мамой остались вдвоем. Сильны были шрамы от обид, они терзали меня до сих пор.

Деспот. Тогда не знали модного слова «абьюзер». Сколько слез пролила мама, я не хотела даже думать. Папа — очень сложный человек. Но достаточно ли этого, чтобы во так вот, хладнокровно, убить семью Тагира?

Я вспомнила, как однажды он пришел поздно ночью. Я встала попить воды, и привлек шум внизу. Отец был бледнее мела и держался за плечо. И куда делись все мои обиды. Я поняла одно: папе плохо. И он — моя семья, что бы не происходило в стенах дома.

Сбежала вниз, захлебываясь слезами. «Папа! Папа!»

Пистолет выпал из его руки. Я увидела кровь. Хотела закричать, но отец, скривившись от боли, опустился на колени и обнял мое лицо ладонями. В глазах, кроме боли, было что-то еще… я не знала, как это пояснить.

— Все хорошо, доченька. Все хорошо.

— Ты… умираешь? — кровь осталась на моей щеке. — Папочка, не умирай. Я сейчас позову доброго доктора, он тебя вылечит!

От него пахло костром. Мы недавно делали барбекю во дворе. Наверное, папа накалывал мясо и случайно поранился.

— Я поправлюсь, Юля. Знай одно, я сделал сегодня очень важное дело. Теперь и я, и вы можем спать спокойно.

— Ты спас мир? — оглушенная его лаской, нежностью и откровенностью, спросила я.

— Часть мира, дочка. Для кого-то это — целый мир. А теперь позови маму и возвращайся в постель. Все будет хорошо.

В больницу отец тогда не обращался. Мама ухаживала за ним, пока не поправился. Это показалось мне странным — меня таскали по врачам при малейшем намеке на насморк или царапину. Однажды мама послала меня в папин кабинет за какими-то лекарствами. Нашла их быстро. Но ноутбук на столе зажегся, пришло письмо. Я открыла его прежде, чем подумала о последствиях.

«Мы в безопасности. Еще раз спасибо за все, что сделал».

Отец точно спас мир. С тех пор я уже не плакала, когда меня наказывали, и старалась его не злить. Папа- герой. И он может быть другим, не таким злым.

…Я закрыла лицо руками и разрыдалась. Запах гари и дыма как будто окутал меня в тот момент. Нет, папа не пожарник, не Спайдермен, не герой… Он — хладнокровный убийца!

Слезы душили меня. Я пыталась найти оправдание. Но понимала, что нет, пора снять розовые очки окончательно.

Слава, которая преследовала моего отца из девяностых, не могла быть коллективным вымыслом. Рейдерские захваты. Стрелки. Устранение конкурентов. Вот цена всей той красивой жизни, что окружала меня. Смерти. Много смертей. И среди их числа — родные Тагира.

Женщина и мальчик. У отца не было ничего святого. И когда он бил мать, выгонял Вову за то, что тот в его глазах оказался бракованным. Да он ко мне стал добрее только после того, как решил поставить на меня свои деньги. Человек, не способный любить. Робот. Злобный терминатор, которому было все равно на других людей.

Я не выдержала. Впервые рыдала не из-за страха за собственную жизнь, а оттого, что мой отец оказался бездушным чудовищем. И Тагир… да я просто резала его по живому, когда насмехалась с высоты своего статуса. Не мои шутки его довели. Он каждый раз видел перед собой меня. Дочь убийцы своей семьи. Боже мой.

В слезах, ненавидя папу и себя за то, что никогда не хотела замечать очевидных вещей, я свернулась калачиком на матрасе и сама не заметила, как уснула.

Но кошмар настиг даже во сне. Мне снился отец. Как тогда, той ночью, когда обнимал меня окровавленными руками. Только в этот раз он шел по полю к одинокому дому в сумерках, а в руках у него был факел.

— Нет… папа… не делай этого! Не смей!! Потуши огонь! Папа!!!

Меня поглотило пламя. Задыхаясь от крика между сном и явью, не открывая глаз, я вскочила, заметавшись. Сбила что-то ногами — то ли посуду, то ли баллон. А когда чужие руки сжали мои плечи, закричала еще сильнее.

— Открой глаза, Юля!

Меня словно вырвало из адского пламени в тот же момент. Задыхаясь, с бешено бьющимся сердцем, я подчинилась этому приказу… и сразу же встретилась взглядом с внимательными и обеспокоенными глазами Тагира.

Глава 21

В доме Беляевых утихли плач и