Читать книгу - "По ту сторону безмолвия - Джонатан Кэрролл"

— Я так скучала по тебе. Я даже испугалась, я чертовски по тебе скучала. Это неправильно; нездорово. Я — не слабая. Ничуть, но погляди, как я себя вела. А ведь ты уезжал ненадолго. — Лили подняла голову с подушки и посмотрела на меня, — Может быть, я зря это говорю. Ты ведь мог бы при желании убить меня этим. Просто разорвать надвое.

Час назад, когда я входил в дом, я был полон решимости все выяснить. Сказать ей в лицо, что узнал, и потребовать объяснений. Но моя решимость стала таять уже от радостных криков и поцелуев Линкольна. А теперь такое.

Пристально глядя ей в глаза, я сказал правду, но Лили, конечно, не поняла меня.

— Я знаю тебя.

— Ты знаешь меня лучше всех. Лучше, чем кто-либо когда-либо знал.

— Я знаю тебя.

— Да. Трахни меня.

— Все то, что ты мне, — я с силой вошел в нее, — не сказала!

— Да. — Ее ноги обвились вокруг моего торса. Я почувствовал носки на спине. Руки крепче обхватили меня за шею. — Тайны. Плакса. Секреты.

— Ненавижу их.

Лили перестала двигаться.

— Ненавижу твои тайны.

Страх на ее лице сменился улыбкой.

— Забери их. Забери все. Трахни меня. Возьми их себе.

Я толкнул изо всех сил. Она закрыла глаза, сдавленно засмеялась.

— Они мне нужны. Обещай…

— Просто делай так. Да, так. Все, что хочешь. Все, что хочешь. Ты…

Как хорошо. А когда закончится, придет мальчик, и мы втроем сядем за кухонный стол и снова будем одной семьей.

Лили скоро кончила, что было на нее не похоже, но и потом продолжала двигаться и раскачиваться, стараясь продлить удовольствие как можно дольше.

— Макс, я люблю тебя. Ох, Макс — Она приподнялась и упала. Глаза закрыты, на лице — блаженная улыбка. Я смотрел. Я словно бы плыл в ней, как в море, и одновременно наблюдал. Наблюдал издалека, словно с луны.

— От разлуки сердце худеет.

Гас Дювин поглядел на Ибрагима, как на мерзкое насекомое.

— И что сие значит?

— В Сару есть такая поговорка. То же чувствовала Лили, когда Макс уезжал. У меня был дядя, он женился на женщине, которая превратилась в бумагу. Такое нередко случается, но он этого не знал, и все чуть было не кончилось плохо.

Лили сжала мое колено под столом и, наклонившись ко мне, шепнула:

— Обожаю истории Ибрагима.

— Дядя поехал по делам в Умм-Худжул и познакомился там с одной женщиной. Они безумно полюбили друг друга, и он посватался к ней. Все было хорошо, все шло по плану. После свадьбы они вернулись в Сару, и он построил для нее дом. Но он ведь бизнесмен, он должен работать, часто бывать в отъезде. Он коммивояжер, странствует по всему Среднему Востоку, но не беда. Он сказал жене, что каждую неделю будет к ней приезжать. И вот, в первый раз он вернулся, она счастлива его видеть, но стала гораздо, гораздо легче. Когда он обнимает ее в постели, она чуть не выплывает у него из рук. «Ты должна есть!» — говорит он, но они так рады видеть друг друга, что больше к этому не возвращаются. В следующий раз, когда он приезжает домой, она в пятнадцать раз легче. Она уже может ходить по воде, но никто не восхищается, потому что она не святая, а только тощая. Мой дядя считает, что это не любовь, а шантаж: таким способом она заставляет его остаться дома. Вот он и говорит жене, что женился не на воздушном шарике и, если она пожелает улететь с земли — пожалуйста, он ее ловить не будет. Она в отчаянии говорит: «Возьми меня с собой, и я сделаю все, что хочешь». — «Ты с ума сошла? Женщины не ездят с мужчинами по делам». Но она очень упряма и говорит: «Ну тогда, если я не смогу всегда быть возле тебя, я совсем исхудаю и исчезну. Я ничего не могу поделать. Мое тело тоже любит тебя, и у него собственный ум. Я не хочу умирать, но если оно хочет, то умрет, муж мой».

Лили гладила внутреннюю сторону моего бедра. После возвращения из Нью-Йорка я узнал ее с совершенно новой стороны: голодную, тревожную, возбужденную. Мы занимались любовью чаще, чем раньше, но ее тело оставалось напряженным, как натянутый лук, и, казалось, никогда не расслаблялось. Даже когда мы кончали и лежали в спокойной тьме, я чувствовал ее нетерпение. Ей слишком скоро хотелось начать снова, и я старался не отставать от ее желания. За пределами спальни Лили была неестественно веселой и живой. За пределами спальни теперь тоже царило беспокойство: все должно было или двигаться, или меняться. У меня было чувство, что она инстинктивно знала, что я обнаружил, и хотела увести наши жизни прочь от момента истины, момента столкновения. Пока она продолжает двигаться, говорить, планировать… гибельные факты можно обходить. И все же, как она смогла узнать, что я выяснил? Я знал о пугающей интуиции женщин, но неужели она простирается так далеко? Неужели они ясновидящие?

Со своей стороны, я просто не решался поговорить с ней начистоту. Я оправдывал свое малодушие, воображая, будто хочу некоторое время понаблюдать за ней, вооружившись новым знанием. Измените свою точку зрения на близкого человека, и увидите много нового. Просветите его проницательным взглядом, как рентгеновскими лучами, и красота станет костями и кровью, изгибами, впадинами, клетками, причинами и следствиями.

— Но Бог дарует нам любовь не на краткий срок, а навсегда. — Ибрагим потянулся и дотронулся до руки Гаса. Его сварливый возлюбленный улыбнулся в ответ и кивнул. — Мой дядя был прежде всего мужчина, а потом уж бизнесмен. Он любил свою жену и не хотел, чтобы она превратилась в воздух. Что он мог сделать? Однажды, накануне его отъезда, они вместе играли. Вы знаете, как играют любовники. Он взял шариковую ручку, без стержня, прижал к шее жены и притворился, что пишет. А теперь вспомните, какая жена была худая. Дядя продолжал так развлекаться. Но знаете, что случилось? Женщина стала настолько тонкой, что, когда ручка касалась ее кожи, кровь поднималась к ее поверхности, как аквариумные рыбки за кормом. И вот появилось его имя, написанное голубой кровью под кожей его бедной худышки! Дядя пришел в ужас, а потом в восторг. Увидев это и показав ей, он написал еще много всякого, и все оставалось на ней видно очень-очень долго. Наверное, несколько часов.

— Чертов малый стал использовать жену вместо блокнота, и они зажили счастливо, — сказал Гас, испортив конец рассказа.

Ибрагим пришел в восхищение:

— Ты такой умный, Гас. Верно. Теперь он брал жену на деловые встречи и мог объяснить ее присутствие тем, что будет делать на ней записи. Если ему никто не верил, он просто показывал, как это делается. Она стала его бумагой.

Спустя мгновение Ибрагима позвали к телефону, и он встал из-за стола, предоставив остальным переглядываться, обдумывая его рассказ. Гас заговорил первым:

— Иногда я думаю, что он искренне в них верит.

— О нет. Он просто развлекает нас, — отмахнулась Лили.