Читать книгу - "Тайна хранителя - Елена Золотарева"

— Валар нарочно смотрит мне в глаза, а я краснею, вспоминая, что мы вытворяли каких-то несколько часов назад.

— А, если скажу, что нет? — шучу я, скорчив недовольную гримасу.

— Мы докажем тебе обратное! — целуя плечо говорит Ирим, загадочно улыбаясь.

— Та-а-ак! — я приподнимаюсь на локтях, в уме прикидывая, какие еще сюрпризы меня ожидают, — чего я еще не знаю?

Парни переглядываются и одновременно, подхватив меня под руки, поднимают с кровати. Мы быстро перемещаемся в ту часть спальни, где у стены установлено высокое зеркало, и моя челюсть отвисает.

Я вижу, как по моей ноге от самой щиколотки тонкой лианой вьется светящийся черным узор. Он мерцает в сумраке комнаты, переливаясь цветами радуги, а в районе живота постепенно добавляется и теплая бронза, и вот так, переплетаясь, они стремятся кверху. Огибают складку под грудью, уходят на спину и, пройдя между лопаток, оказываются на шее, исчезая в волосах.

Я опять и опять кручусь перед зеркалом, не веря свои глазам, а мужчины довольно улыбаются, одобряя работу неизвестного мне художника.

— Что это? — наконец, у меня прорезается голос.

— Это наши метки. Черная с блеском – моя, — Ирим становится сбоку, прижимаясь ко мне, и рукой проводит по узору. Как только он прикасается, цвет становится ярче, а на его безупречном мужественном теле появляется похожий рисунок.

— А эта моя, — Валар нежно проводит кончиками пальцев между лопатками. Я чувствую, как слабый огонек пробегается по спине, и кожа моего второго мужчины начинает светиться, — ты приняла нас, шера-йя. Теперь мы одно солнце!

— Что это значит?

— Когда-то давно Солнце, дарившее жизнь Вселенной, столкнулось в схватке с Тьмой. Она хотела уничтожить свет, излучаемый нашим богом, и чтобы победить, Солнце было вынуждено взорваться. Яркая вспышка озарила самые далекие миры, но частички светила разлетелись по Вселенной, навсегда разлучаясь друг с другом. Теперь, когда родные души-носители его атомов встречаются, Солнце ликует, даря им свое сияние.

Прикрываю глаза, чтобы понять, что чувствую. Все же событие отнюдь не рядовое. Все происходящее мне кажется чудом, в котором я принимаю непосредственное участие. И это после моей жизни в нескончаемом сером цвете.

— Спасибо вам, — мои губы дрожат, и я с трудом сдерживаю слезы. Я действительно благодарна им за то, что раскрасили мою жизнь, избавили от боли и показали, что такое любовь, доверие и забота. И пусть мы так мало знакомы, внутри себя я все решила: я с ними. В огонь и в воду!

— Зима моя, ты чего! — Ирим укутывает в нежные объятья, и я тут же успокаиваюсь. Будто он воздействует на меня. А может…

— Это ты? — отрываю голову от груди, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Что? — Улыбается, делая вид, что ничего не понимает.

— Ты влияешь на мое настроение!

Он, веселясь, качает головой в стороны и уворачивается от моих шуточных ударов по плечам.

— Как еще ты на меня воздействуешь?! — я наступаю, а он ловко перехватывает мои руки и прижимает к себе, становясь у зеркала.

— Исключительно в интересах нашей семьи! — говорит он нашим отражениям, пока Валар записывает нашу первую шуточную ссору на странного вида гаджет.

— А у нас уже семья?

— Да, Зима моя. На нас есть метки, значит мы связаны до самого исхода.

— Они навсегда останутся на моем теле?

Мы постепенно возвращаемся в кровать и удобно устраиваемся. Я кладу голову на бедра Валара, а ноги лежат на животе первого мужчины. Так уютно и по-семейному…

— Твои метки немного потускнеют со временем.

Надо же! Буду такая красивая ходить! Кажется, это искусство называется боди-арт. Мне всегда нравились узоры на теле, но татуировки, на мой вкус, выглядели пошло. А вот эти метки мне нравятся!

— А почему ваши метки пропадают? — я прищурила глаза, делая вид, что раскусила их и знаю ответ, — на Земле вместо меток – обручальные кольца, и мужчины тоже не любят их носить. Чтобы не было видно, что он женат.

Искренний раскатистый смех разносится по комнате. Инопланетникам, кажется, понравилась моя шутка, которая и не шутка вовсе.

— Нет, лисенок. Наши метки исчезают только для того, чтобы не дать нам умереть.

— Это как?

— Если шера-йя не принимает своего мужчину, он становится отвергнутым и вскоре погибает.

— Обычно, сила солнц требует немедленного принятия шера-йей. Мужчина сразу же теряет силу, его тело плохо восстанавливается. Нам в этом смысле повезло больше. Мы хранители, и сила наших планет поддерживала нас, не давая угаснуть так скоро. Потому и метки исчезают.

— Но у других хранителей есть метки…— вздыхает Валар, и сразу становится понятно, что наше трио особенное.

— Сначала я думал, что метка исчезает из-за того, что нам постоянно приходится контролировать свою энергию. Но теперь уверен, что это связано с нашей шера-йей. Мы должны разобраться, почему энергия Земли хочет поселиться в ней, и не дает нашим солнцам проявиться окончательно.

— Как-то сложно все…— я беру в руки крепкие ладони моих мужчин и прижимаю к груди, как что-то ценное, родное.

— Мы все решим. Только будь рядом.

Мы продолжаем нежиться в постели, дарим друг другу легкие прикосновения и поцелуи. Я любуюсь метками, оставленными на мне мужчинами, которых теперь могу официально назвать своими, пусть и по законам только их галактики. Земные печати меня мало волнуют, потому что то, что происходит на глубинном уровне, в душе – это важнее штампов.

Ирим и Валар с трудом удерживаются от того, чтобы не начать второй раунд объединения наших солнц, но внезапно их что-то настораживает. Они собираются, и Ирим берет меня за руки, заставляя сесть к нему лицом.

— Смотри мне в глаза, моя Зима.

Выполняю, пока еще не понимая, что произошло, но через несколько секунд начинаю чувствовать нарастающий гул внутри головы. Только не это! Пожалуйста!

— Дыши глубоко. Вдох…Умница. Выдох. Только в глаза…хорошо.

Я смотрю в глаза, на дне которых вижу слабый блеск и пытаюсь думать только о том, что мои мужчины рядом и сумеют помочь. Дышу в такт и впиваюсь пальцами в ладони Ирима. Чувствую, как боль проходит будто сквозь меня, оставляя лишь неприятный зуд и холод.

— Как ты?

Молча киваю, не решаясь произнести и звука. Боюсь, что, если скажу хоть слово, голова разорвется от боли.

— Теперь закрой глаза, моя маленькая. Не бойся,