Читать книгу - "Таблетка от всего - Лора Патрик"

До этого момента Крэйг был готов приспосабливаться к ее капризу, проявляя истинно мужскую терпимость. Нельзя вынуть ссору из воздуха, это абсурд. Любой мужчина должен это знать. Бог знает, откуда появился этот каприз. Два дня с матерью? Тест одного из женских журналов, которые она любила смотреть?

Однако когда он внимательно вгляделся в ее лицо, то ощутил острый укол понимания. Настроения начать искусственный скандал у Карен было не больше, чем у него, но это была не шутка. В ее глазах было предчувствие, тревога. Кара никогда особенно не самоутверждалась, но темперамент у нее был. Оба они, как глупцы, таили обиды про себя, а потом происходил страшный взрыв из-за пустяка. Кара имела причину помнить эти ссоры и хотела убедиться, удостовериться, что они не упадут в эту яму снова.

Может быть, и он тоже.

— О'кей, — сказал Крэйг. — Раз ты хочешь, чтобы все было глупо и грубо, мы так и сделаем.

Наконец, подумала Карен, он принял ее всерьез.

По крайней мере, так она надеялась. Они прошлись по всем темам — от ситуации на Ближнем Востоке, отношения к родителям, местной политике, деньгам. Такой вопрос, как деньги, гарантировал ссору так же уверенно, как то, что утром взойдет солнце. Крэйг легко относился к деньгам. Она привыкла копить. Соломинкой, сломавшей спину верблюда, была глупая война из-за денег.

Только на этот раз ничего не получилось. Они, конечно, были не согласны друг с другом, но Крэйг, черт его побери, выслушал ее точку зрения. Даже такой предмет, как деньги, не помог развязать войну. Крэйг честно признал, что семейный бюджет, вероятно, всегда будет источником трения, но в реальности они с Карен дополняют друг друга. Разные точки зрения позволяют успешно подводить баланс.

Карен вскочила на ноги.

— Ты даже не пытаешься, — сказала она раздраженно.

— Нет, пытаюсь. Пытаюсь.

— Ну, тогда недостаточно упорно. Черт возьми, сейчас мы могли бы издать пособие по самопомощи при супружеских ссорах. Все же было не так. Ну, постарайся и вспомни, когда ты последний раз на меня разозлился. Действительно разозлился.

— Когда ты разбила «МГ».

Наконец отблеск счастья в ее глазах.

— Ох, ты был в бешенстве.

— Мы ее только что купили. Чернила на документах еще не высохли. Мне перебрали двигатель, заново покрасили, я купил весь комплект запчастей. Это было первое излишество, которое мы могли себе позволить, первая роскошь, не сопровождавшаяся чувством вины. И в результате ты врезалась в дерево.

Внезапно он тоже оказался на ногах.

— Ты хотел меня убить.

— Ты могла быть убита. Мчаться домой в метель, и вся спешка из-за идиотской кварты молока…

— Когда полисмен привез меня домой, ты был очень мил, — вспомнила она. — Пока он не ушел и мы не остались одни. Ты чем-то в меня бросил, Риордан.

— Было дело.

Насколько он помнил, это была диванная подушка. Бросил он ее довольно сильно, правда, не в нее, а в стенку, но швы лопнули, и перья разлетелись по всей комнате.

— Ты изрыгал пламя.

— Еще бы. И больше всего меня взбесило, что ты думала, что меня больше волнует эта проклятая машина, чем ты.

— Риордан?

— Ммм?

— Ты теряешь весь дух этого мероприятия. Предполагается, что мы ссоримся. Я бьюсь изо всех сил, чтобы тебя разозлить.

— Солнышко, у тебя получилось. Я в полной ярости.

— Ты расстегиваешь на мне рубашку. Это что-то не похоже на ярость. И я должна тебе сказать кое-что еще. Кое-что серьезное. Я ждала подходящего момента, только он, кажется, никак не наступает, а мне нужно, чтобы ты это знал.

Как только он расстегнул две верхние пуговицы и увидел грудь, ему стало трудно сохранять внимание. Ей тоже трудно было сосредоточиться. Они сделали то, что нужно — дошли до опасной зоны без романтических звезд в глазах и справились прекрасно. Без магии. Нужно только быть честным и откровенным. Песню в ее сердце трудно было игнорировать.

Но Карен молчала, не умея сказать о вещах, которые для нее действительно имели значение. Она решительно взяла его лицо в ладони.

— Я просто хочу сказать, чтобы ты знал, — мягко проговорила она. — Я всегда гордилась тобой, Крэйг. Родители мучили тебя, когда разошлись. Но даже когда мы были детьми, ты никогда не позволял им вмешиваться в твою жизнь. Ты просто шел своим путем, всегда отстаивал то, во что верил, пробивал собственную дорогу, не плясал под чужую дудку. Даже когда у нас наступили тяжелые времена, это не изменилось. Я всегда гордилась тобой. Ты был мальчиком, ты стал мужчиной.

Она видела, как он проглотил комок, увидела по движению подбородка, как он опять силится сглотнуть.

— Черт возьми, Кара, — сказал он голосом, настолько полным чувства, что она его едва расслышала. И затем, еще мягче: — Вот теперь ты меня действительно сводишь с ума.

— Да-а? — улыбнулась она. И обняла его.

Три дня спустя Крэйг работал в своем кабинете, заканчивая деловой телефонный разговор, когда он услышал голоса за дверью.

— Он, наверное, занят, Вирджиния, но я была в этой стороне города по поручению босса. Он мне нужен только на секунду.

— О'кей. Сейчас я ему позвоню.

— Дело касается детей.

— Ну, конечно.

— Если он совсем занят, я могу оставить это на столе…

Крэйг оборвал разговор, когда узнал голос Карен, но остальную часть сказанного в приемной пропустил, потому что Вирджиния нажала сигнальный звонок. Звонок не прекращался, пока он не появился в дверях. Тут его помощница подняла палец и послала ему невинную, почти ангельскую улыбку.

— Миссис Риордан пыталась уйти, не повидав вас.

Вирджиния вскочила на ноги и весьма эффективно подтолкнула Карен к нему.

— Как будто вы не можете найти несколько минут, чтобы поговорить о детях. Я пока придержу телефонные звонки. Не волнуйтесь ни о чем. Вообще сегодня такой сумасшедший дом, что я лучше закрою эту дверь, чтобы не было так шумно…

На деле Крэйг закрыл дверь перед своей помощницей, помешав ей еще минут пять распространяться в этом тошнотворном слащавом тоне. Он никогда ни слова не говорил Джинни о Карен. Ничего. Но тяжеловесная услужливость была настолько не в ее характере, что Карен, вероятно, заподозрила, впрочем, как и он, что Вирджиния в курсе их дел. Позднее он должен будет с ней переговорить.

Сейчас его интересовала лишь одна женщина. Как только дверь закрылась, Карен повернулась к нему. Она была одета в снежно-белый блейзер поверх темно-синего платья и сжимала обеими руками громоздкий желтый мешок. Платье и блейзер он видел и раньше. Но розовое сияние на коже и негаснущие искорки в глазах были новыми.

В ту сумасшедшую ночь, когда она настаивала на ссоре, они прошли через минное поле. Если бы Крэйг понял тогда, что речь идет о некоей критически важной проверке, он бы окаменел от страха. Он не знал и не интересовался, как или почему эта ночь так все переменила. Переменила. Только это и было важно. Ее улыбка была как пламя свечи, светилась изнутри, и она была для него. Любовь в ее глазах была явной, честной, нескрываемой. И эта любовь была тоже для него.