Читать книгу - "Прекрасные дьяволы - Ева Эшвуд"

Это не их территория, но они по-прежнему ходят здесь как хозяева, и я не могу отвести взгляд от этого впечатляющего зрелища.

Их взгляды почти одновременно устремляются на меня, словно мое внимание к ним вызвало ответный интерес. Все трое смотрят на меня, и у меня перехватывает дыхание, когда их шаги немного замедляются, а взгляды пробегают вверх и вниз по моему телу.

Рэнсом улыбается, медленно и уверенно, один уголок его рта приподнимается выше другого, что придает ему сексуальный и развязный вид. Глаза Мэлиса полыхают костром, и мне кажется, будто он видит меня насквозь, отчего у меня сводит живот. Взгляд Виктора более оценивающий. В выражении его лица нет явной горячности, как у Мэлиса и Рэнсома, но в том, как он изучает меня, будто уже нашел самое прекрасное произведение искусства во всем музее, присутствует некое одобрение.

Я не двигаюсь, но все трое меняют курс, направляясь ко мне. Они останавливаются в нескольких футах, и кажется, словно вся комната, полная хорошо одетых людей, исчезает. Гул разговоров становится приглушенным и неразборчивым, и все, что я вижу, – это троих мужчин передо мной.

Улыбка Рэнсома становится шире, он облизывает губы, прикусывая язык.

– Ты выглядишь охренительно, ангел, – произносит он, и от искренности в его голосе у меня горят щеки.

– Спасибо, – бормочу я, опуская взгляд на блестящий мраморный пол и пытаясь справиться с румянцем.

– Нет, спасибо тебе. – Голос Мэлиса – низкий рокот. – Ты правда помогла нам.

Что-то в его тоне заставляет меня посмотреть на него, но я тут же жалею об этом, ведь как только наши взгляды встречаются, я не могу перестать пялиться. Сегодня его лицо чисто выбрито, в отличие от того раза, когда он явился ко мне домой. Тогда у него на подбородке была небольшая щетина, а из-под воротника футболки выглядывали темные чернила татуировок.

– Конечно, – бормочу я. – Я знаю, как это важно.

Он не отводит взгляда, и, хотя выражение его лица остается прежним, что-то меняется в его глазах. Великолепные серые озера Мэлиса подернуты дымкой, точно грозовое небо, готовое разразиться дождем, и, клянусь, я чувствую, как мою кожу покалывает от электрического гула молнии, которая вот-вот ударит.

Мне требуется почти физическое усилие, чтобы отвести от него взгляд, и когда я это делаю, мои глаза встречаются с глазами Виктора. Они почти такие же, как у Мэлиса, только наоборот – голубые с серыми вкраплениями, однако так же, как и у его близнеца, открывают гораздо больше, чем выражение его лица.

– Тебе идет, – говорит Вик, кивая на платье. – Асимметрия тебе к лицу.

Рэнсом фыркает от смеха.

– Что это за комплимент такой, Вик? Ни одна женщина не захочет услышать, что «асимметрия ей к лицу».

Но я уже улыбаюсь, странно довольная тем, что Вику нравится мой наряд.

– Нет, это хороший комплимент, – говорю я ему. – Спасибо.

Мэлис и Рэнсом обмениваются взглядами, и я почти уверена, что они вот-вот начнут дразнить Вика. Но, прежде чем они успевают это сделать, появляется Оливия.

Она входит в музей, выглядя одновременно роскошно и сдержанно в серебристом платье, подчеркивающем седину в ее волосах. Очевидно, в подобной обстановке она чувствует себя как рыба в воде, поэтому целеустремленно пересекает большое пространство и направляется к нам.

– Уиллоу, – тепло произносит она, пожимая мне руки и целуя в щеку в знак приветствия. – А это, должно быть, твои гости.

Ее взгляд скользит по братьям. Она точно узнала их с той встречи у больницы. Бабушка бросает на меня любопытный взгляд, затем смотрит на них, словно пытаясь понять динамику наших отношений.

Меня бросает в жар, и я молюсь, чтобы щеки не покраснели.

Ни за что на свете моя бабушка не догадается, что я занималась сексом с двумя из этих парней, пока третий смотрел. И я ой как уверена, что не собираюсь ей рассказывать.

Однако мне не хотелось бы, чтобы она считала, будто с ними я не чувствую себя в безопасности или типа того, особенно учитывая, что бабушка наверняка ощутила между нами четырьмя напряжение в тот день у больницы. Оливия определенно знает, что моя жизнь до нее была крайне непростой, поэтому она наверняка думает, что братья – просто часть той старой жизни.

В каком-то смысле, так оно и есть.

Вот только, кажется, я не могу оставить их позади, как хотела. Не могу окончательно порвать с ними.

Они занимают слишком много места в моей голове и сердце.

– Миссис Стэнтон, – говорит Рэнсом, вежливо кивая головой. – Большое вам спасибо за то, что включили нас в список. Мы большие поклонники Музея, и для нас большая честь присутствовать на открытии нового крыла.

– Безусловно, – отвечает Оливия, и я с облегчением замечаю, что она, кажется, не слишком опасается братьев. – Я очень рада, что Уиллоу получает подобный опыт, и что она может поделиться им со своими друзьями.

– Мы ценим это, – вставляет Вик.

Мэлис ничего не говорит, но немного смягчает выражение лица, и, честно говоря, это само по себе чудо. Кажется, он доволен тем, что за них говорит Рэнсом, что вполне логично, поскольку именно эту роль обычно и исполняет младший из братьев. Он умеет разговаривать с людьми лучше, чем близнецы.

Вообще-то Рэнсом, скорее всего, провел небольшое исследование, прежде чем они приехали сюда – вероятно, с помощью Вика, – ведь он со знанием дела рассказывает бабушке о новом крыле и нескольких известных экспонатах музея, убедительно представляя их как произведения искусства для настоящих фанатов.

Вик и Мэлис кивают, когда это уместно, а я в основном молчу, удивляясь тому, как странно стоять здесь, между моей бабушкой и братьями Ворониными. Двумя кардинально разными сторонами моей жизни.

– Что ж, надеюсь, вы все приятно проведете вечер, – говорит Оливия Рэнсому через пару минут. – А еще надеюсь, что вы не будете сильно возражать, если я ненадолго украду Уиллоу.

– О, конечно, нет, – кивает Рэнсом, все еще улыбаясь. – Хорошего вечера, миссис Стэнтон.

Оливия кладет руку мне на поясницу и уводит подальше от парней. Я почти ожидаю, что она что-нибудь скажет о них или задаст мне еще вопросы, как только мы окажемся далеко от ребят, но она этого не делает.

– Ты прекрасно выглядишь, – говорит она вместо этого, и теперь, когда мы остались вдвоем, ее улыбка становится чуть теплее. – Я знала, что это платье идеально тебе подойдет.

– Спасибо. – Я нервно провожу рукой по мягкой ткани. – Я все еще чувствую себя