Читать книгу - "В объятиях Элиты - К. М. Станич"

извиниться и уйти к себе в общежитие, чтобы я могла взбить что-нибудь мягкое и пушистое — предпочтительно ту новую розовую пуховую подушку с мехом и надписью «Принцесса», которую Виндзор подарил мне на день рождения (кстати, я её ненавижу, и я почти уверена, что он знал, что так и будет). — Ты думаешь, это достойно восхищения, как упорно Лиззи Уолтон борется за то, чтобы быть со мной?

— Требуется мужество, чтобы бороться за свою любовь, особенно перед лицом противника, — продолжаю я, и Тристан издаёт этот сдавленный звук, который каким-то образом всё ещё умудряется звучать аристократично и элегантно. Что я знаю? Может быть, то, что он родился в таком длинном и выдающемся роду, действительно делает его кровь голубой? Если бы я издала такой звук, то была бы похожа на кашляющего осла.

— Бороться за свою любовь… хм-м? — его голос затихает, и он хмурится, отворачиваясь и ругаясь себе под нос. Я делаю шаг вперёд, протягиваю руку, а затем опускаю её рядом с собой. Я хочу сказать ему… что я ревную, как безумная, что мне не нравится знать, что Лиззи так упорно боролась, чтобы преодолеть возражения своих родителей, потому что это означает, что теперь у неё есть шанс победить.

«Образ жизни, к которому он привык…»

Я вздрагиваю, наблюдая, как Тристан останавливается рядом с одним из ожидающих лимузинов и оборачивается, чтобы посмотреть на меня. Он скрещивает руки на груди и вопросительно приподнимает обе тёмные брови. Я начинаю двигаться вперёд, но медленно, по мере того как меня осеняет эта мысль.

Даже если мы с Тристаном оба поступим в Борнстед (мы поступим, учитывая, что один из нас будет произносить прощальную речь, а другой — приветственную — лучше бы мне стать первой) и будем вкалывать не покладая рук, получим хорошие дипломы и ещё лучшую работу, вполне вероятно, что он никогда больше не будет вести образ жизни Вандербильтов. Лучшее, на что он действительно мог надеяться — это принадлежность к верхушке среднего класса.

Что, если это то, что разрушит нас? Что, если я его сдерживаю?

А-а-а, вот и оно. Ты позволяешь Харпер победить, позволяешь ей добраться до тебя. Это именно тот ядовитый дротик, который она собиралась метнуть.

Выдыхая и расправляя плечи, я направляюсь к лимузину и забираюсь внутрь.

Когда Тристан садится позади меня, я забираюсь прямо к нему на колени, беру его лицо в ладони и целую.

Ощущение соприкосновения наших губ острое, почти болезненное, как будто он режет меня ножом и заставляет истекать кровью, но сразу после этого исцеляет. Боль, удовольствие. Резкость, успокоение. Дихотомия. Рот Тристана Вандербильта, как и татуировки Зейда Кайзера, является предупреждением.

Я горяч и не обуздан, и отчаянно нуждаюсь в твоих прикосновениях… но держись от меня подальше, или ты попробуешь мой яд.

Со стоном я отстраняюсь от него, и Тристан смотрит на меня так, словно я, возможно, самое непонятное существо, с которым он когда-либо сталкивался за всю свою жизнь.

— Я ненавижу футбольные матчи, — говорит он мне, но всё равно позволяет мне вытащить его из машины, оставляя меня только тогда, когда я благополучно оказываюсь рядом с тренером Ханной.

Глава 11

В столовой довольно тихо, и у нас нет никаких разборок за высоким столом, как в прошлом году. Оказывается, Харпер обрела для себя новую нишу на заднем дворе. Меня это устраивает. Я бы предпочла не спорить из-за курицы кордон блю с чесночным пюре и запечёнными цуккини, большое вам спасибо.

Я ковыряюсь в своей тарелке и думаю об Изабелле, действительно ли она моя родная сестра, как утверждает Харпер, и не замешана ли она уже в этом дерьме Клуба Бесконечности. Я спрашивала парней, но все они клянутся, что понятия не имеют, что если её спонсирует одна из Гарпий, то они об этом не знают.

— Я ничего не слышала, — говорит Лиззи, передавая свою тарелку официанту, когда он подходит. Я отправляю его и со своей тоже, хотя съела совсем немного. Я слишком рассеянна, а все мальчики (плюс Миранда) сейчас заняты, так что… здесь только я и она.

Сказать, что это чертовски неловко, было бы преуменьшением. Мы вернулись в академию уже несколько недель назад, и на самом деле мы с Лиззи общаемся только в группе.

Я думаю, трудно быть друзьями, когда вы оба охотитесь за одним и тем же парнем. Это почему-то печалит меня, как будто сила девушки должна простираться дальше этого. Девичий кодекс предписывал бы Лиззи вообще не приставать к Тристану, верно? Не после того, как вы с ним начали встречаться. Но я не могу сердиться на неё за её чувства, поэтому поднимаю глаза и пытаюсь заставить себя улыбнуться.

— Если бы я только могла как-нибудь застать Изабеллу наедине… — я замолкаю и прикусываю нижнюю губу. — Дело в том, что она всегда окружена Гарпиями или другими придурками из Компании. — Скрытый во мне ген старшей сестры пробуждается к жизни, и я так отчаянно хочу предостеречь Изабеллу от этих парней. Ни один из них ей не подходит. С другой стороны, ты встречаешься с пятью самыми большими засранцами в академии, так как же ты можешь по-настоящему об этом говорить?

Встречаюсь с пятью парнями.

Я… интересный образец для подражания, конечно.

Я имею в виду, не то чтобы в этом было что-то плохое, мы все уже рассматриваемая как взрослые люди, но я не могу отделаться от мысли, что парни тоже встречаются с несколькими девушками. Я бы возненавидела это. Меня бы это не устроило. Я… я большая, ужасная лицемерка.

Закрыв лицо руками, я опираюсь локтями на стол и вздыхаю.

— Ты сердишься на меня? — спрашивает Лиззи через несколько мгновений, и я поднимаю взгляд, встречаясь с её янтарными глазами. Она была рядом со мной в лодже, когда я нуждалась в ней; всё это время она помогала мне защищаться от Клуба. Как я могу на самом деле злиться? — Я имею в виду, Тристан и всё остальное.

Конечно, она должна была бы добавить это. Когда она произносит его имя, я…

— Ты не можешь выбирать, кого полюбить, — отвечаю я, складывая руки на коленях. Лиззи кивает, но не выглядит убеждённой.

— Нет, не можешь, правда ведь? — её голос становится мягким, и она закрывает глаза, как будто борется с какой-то внутренней болью. Я наблюдаю за ней мгновение, пока она снова не открывает глаза и не смотрит на меня. — Ты знаешь, почему отец Тристана так сильно ненавидит