Читать книгу - "Моя по контракту - Маша Малиновская"

Конечно, потом я нашла механизм того, что со мной произошло. Прибегала к нему нечасто, но иногда бывало. И вот это было не сравнить с тем, что я чувствую сейчас.

Смущение от того, что это делает со мной кто-то. Что это делает мужчина. Что это делает Стас! Ещё и языком…

Мне хочется, чтобы он быстрее закончил. Точнее, чтобы довёл скорее до финала. Но я не решаюсь ему сказать об этом, да и ощущение, что он тянет специально.

Потому что меня уже выгибает, ломает. Я не открываю глаза, предпочитаю не видеть то, что он делает. Иначе сгорю от стыда.

А он трогает пальцами, целует, посасывает, водит языком, оглаживает бёдра. Мысль о том, что он захочет продолжить, но уже иначе, ширяет спицей, пугая, но и ещё сильнее возбуждая.

Я запрещаю себе шептать его имя, но оно срывается с губ, когда Стас всё же милостиво разрешает мне кончить. Выгибаюсь дугой и замираю. Воздух выталкивается из лёгких и отказывается в них возвращаться. Полотенце сковывает движения, хочется вырваться, но сил нет, и я просто обмякаю.

Спустя пару секунд Стас аккуратно разматывает полотенце, и я вдыхаю полной грудью, продолжая лежать с закрытыми глазами. Нега понемногу растворяется, уступая место тревожному ожиданию. Что дальше? Хочу ли я идти дальше? Готова ли? А если не спросит…

Чувствую аккуратные прикосновения влажных губ к груди. Приоткрываю глаза и слежу за его действиями. Он нависает надо мной, продолжая целовать мою грудь. Наши взгляды встречаются. Не знаю, что он читает в моём, но в его я вижу удовлетворение.

Можно я своё падение проанализирую завтра?

А сейчас в кончиках пальцев начинает прокалывать предвкушение, смешанное со страхом.

Грачёв ничего не говорит. Он ложится рядом, тесно прижимаясь, откидывает мне пальцем волосы с шеи и целует туда, запуская по телу тысячи мурашек.

— Стас…

Сама не знаю, что хочу сказать. Остановить или просить продолжать? Но он мне такой возможности и не даёт. Прикладывает палец к губам, убеждая молчать, а потом проводит по ним, сминает. Убирает руку, берёт мою ладонь и сжимает её своей вокруг члена.

Он гладкий и твёрдый, мне трудно представить, чтобы он оказался во мне. Сначала мне хочется отдёрнуть ладонь, но я сдерживаюсь, впитывая новые ощущения.

Стас подгребает меня ближе, чуть разворачивая на бок к себе спиной, утыкается носом в шею и начинает двигать своей рукой поверх моей вниз и вверх. Его дыхание становится тяжелее, а член ещё твёрже, хотя казалось бы, уже некуда.

Поразительно, но я тоже снова возбуждаюсь. Хочется сжать ноги и испытать удовольствие ещё раз.

Толкнувшись несколько раз сильно, Стас резко выдыхает, упирается мне лбом в шею и замирает, а мне на бедро попадают горячие капли.

Мы оба замираем, продолжая молчать. Всё до этой минуты казалось нереальным, но теперь надо как-то взаимодействовать. Говорить.

Я сглатываю и смотрю на сперму на своей ноге. Пытаюсь пошевелиться, но Грачёв усиливает хватку, не отпускает. Берёт край одеяла и вытирает капли.

— Спи, Змеевна, — прижимает спиной к своей груди. — Завтра будешь думать, как сильно меня ненавидишь. А пока спи.

Удивительное дело, но именно так я решаю поступить. Сил нет, проще и правда над всем этим подумать утром. А сейчас мне так хорошо. Тепло и уютно быть прижатой к мужской груди. Наверное, глупо, но мне даже хочется верить Грачёву. Просто расслабиться и верить. Хотя бы до утра.

* * *

— Но почему, Елена Витальевна? — я пытаюсь проморгаться ото сна и вникнуть в то, что мне говорит по телефону преподаватель.

— Ася, без вопросов. Просто эта тема не подходит.

Она отключается, а я ещё пару секунд смотрю в экран смартфона. Вот так новости! Спешно набираю Инку.

— Тебе уже позвонили? — говорит она вместо приветствия.

— Да! Я ничего не поняла.

— Я сейчас уже в колледже, пойду к декану. На каком основании вообще нам запретили брать эту тему?! — возмущается подруга. — Ладно, давай, захожу уже.

Она сбрасывает, а я остаюсь пялиться на своё сонное отражение в зеркале. Что вообще за дела такие? Почему нам запретили писать курсовую по происшествию на Орловских? "Неактуактуальная база для исследования". Это как вообще?

Во-первых, сколько работы проделано, а во-вторых, мы могли привлечь внимание к проблеме.

Так, надо принять душ, выпить кофе, прийти в себя и перезвонить Инне.

Я подбираю волосы, беру свежее бельё. Случайно коснувшись бедра, нащупываю рукой шершавое пятнышко и заливаюсь краской до самых корней волос, вспомнив, откуда оно там появилось.

В груди распускается щекотное чувство, когда память разом подбрасывает картинки вчерашней ночи. Внизу живота начинает тянуть.

Я точно и однозначно не готова сейчас видеть Грачёва. И позже. И завтра тоже. Вообще никогда.

Может, его и дома нет? Хоть бы не было.

Но он оказывается дома. Я обнаруживаю это когда сбегаю на первый этаж на кухню. Торможу резко и застываю возле стола.

— Доброе утро, — Стас спокойно салютует мне чашкой кофе. — Выспалась?

— Выспалась. Но утро не доброе.

Давлю в себе дрожь при виде Стаса. Не думать о вчерашнем. Не думать!

Вот ему, кажется, всё равно. Сидит, жуёт себе спокойно тост с вареньем. Я, кстати, тоже хочу.

— Что случилось? — подвигает мне тарелку с ещё двумя тостами. Наверное, заметил мой голодный взгляд.

— Нам отклонили курсовую, — плюхаюсь на стул напротив. — Причины толком не объяснили, только лишь, что деканат не одобрил, тема для курсовой, вроде как, не подходит. Инна сейчас пошла к декану разбираться.

Грачёв лишь пожимает плечами, продолжая жевать.

— Мы уже столько сделали, Стас!

— В любом случае, не зря.

— Если не разрешат, я всё равно не брошу! Мы с Инной раскрутим это дело.

— А смысл? — Стас отодвигает пустую чашку и смотрит, чуть прищурившись. — Сейчас озёра почистим и всё будет нормально.

Я тоже доедаю свой бутерброд и иду к холодильнику налить сока.

— Я туда съезжу сейчас. Надо сделать фото, не курсовую, так статью напишем.

— Тебя туда не пустят без меня. Там идут очистные работы, территория огорожена.

— А ты сможешь поехать?

— После совместного душа.

Приехали.

Я закрываю дверцу холодильника и поворачиваюсь к нему. Грачёв продолжает сидеть за столом как ни в чём не бывало. Смотрит, чуть приподняв брови.

Было бы глупо предполагать, что у него отшибло память. Или его желание постебаться.

— А по отдельности нельзя? Или воду экономишь?