Читать книгу - "Новая семья для Надежды - Татьяна Меньшикова"

Потапыч, бывший десантник, а ныне простой сторож и любитель выпить, храпел так, что дрожали стены вагончика. Вальяжно раскинувшись на лежанке, он выводил свои рулады уже второй час.

Расправляя затекшую спину, Дина потянулась, глянула на Потапыча, по-доброму усмехнулась. Не удивительно, что Потапыч так и не нашел себе жену. С ним смог бы спать в одной комнате только абсолютно глухой человек.

Дина бросила быстрый взгляд на ряд мониторов. Несколько экранов мерцали неподвижными, черно-белыми картинками. На каждом застыл недостроенный особняк, обнесенный временным забором. Ни одного подозрительного движения. Тишина и покой. Даже приблудные собаки, поднимающие лай при каждом удобном случае, где-то притаили свои лохматые морды.

Дина вернулась к чтению. Единственное доступное сейчас для нее развлечение. Работа сторожем давала уйму времени и совсем мало денег, чтобы было, куда девать свободное время.

Наталья Игнатьевна, ее бывая начальница с тоской в глазах пояснила:

– Ты же понимаешь, что я не могу позволить, чтобы в нашей фирме работал "шизоидный" дизайнер. Люди не захотят заказывать у нас интерьеры. Они будут думать, что ты их придумала под галлюциногенным бредом.

– Как они узнают, что я "ненормальная"? Я не собираюсь бегать по офису в полиэтиленовом пакете с веревкой на шее, – фыркнула Дина, уже предчувствуя, что ответит начальница.

– Тебе и не придется. Твоя физиономия всю неделю мелькает в новостях. Еще бы! Городская сумасшедшая покусилась на самого Бориса Турчинского! Может, через годик, когда все забудут, как ты выглядишь…

– Ясно, – бросила Дина, собираясь уходить. – Я уволена.

– Постой, – окликнула ее Наталья Игнатьевна. – Слышала, что ты потеряла квартиру. Если хочешь, могу попросить за тебя своего знакомого. Он занимается строительством элитных коттеджей в пригороде. Кажется, ему нужны были сторожа с проживанием.

Работа была легкая. Желающих покуситься на мешок цемента не находилось. Тем более что от Дины в случае опасности требовалось лишь нажать на тревожную кнопку, да толкнуть Потапыча.

Первые несколько дней Дина ни с кем не хотела разговаривать. Она только тупо по ночам смотрела в монитор, а днем, затолкав в уши беруши, спала, отвернувшись к стенке.

Потапыч не лез с расспросами, втихую наливая себе каждый час по рюмке, к ночи он был довольно нетрезв и принимался громким храпом распугивать потенциальных воришек. Дина специально выходила на улицу проверить, как далеко слышен его храп. Оказалось, что если открыть окно в сторожке и отойти на десяток метров, можно было подумать, что не вовремя разбуженный сердитый медведь-шатун готовиться выкатиться из своей берлоги.

Возвращалось утро, и Потапыч оборачивался в добродушную гору с характером хиппи. Он был первый, кому Дина позволила себе пожаловаться на несправедливую судьбу, что шарахнула по ней не жалея пороха. Он выслушал. Поверил. Не стал называть ее "шизой", а подкинул весьма дельную идею:

– Тебе сейчас заново начинать жить, с нуля. Или воевать. В открытую воевать ты не сможешь – затопчут. Значит, начинай партизанскую войну.

– В каком смысле?

– Эх, молодежь, – фыркнул Потапыч. – Боря мужик с деньгами, он за минуту перекупил бы твое заявление. Но не смог. Дело до суда дошло. Значит, кто-то подсуетился первый. Не простой смертный зуб на Борю точит. Твоя заява была очень вовремя. Постарайся узнать, кто этот человек. Вы на одном берегу. Это раз! – Потапыч для убедительности стукнул кулаком по столу. Мониторы на тонких ножках опасно зашатались, накренились, грозя свалиться на пол. – Пойди к прокурору, узнай, что за выписки и справки предъявил твой брательник в суде. Название больницы, фамилии врачей. Найди и узнай, сколько им отвалили за эти филькины грамоты. А еще лучше, убеди их явиться в прокуратуру с повинной. Это два!

Дина заранее подставила руки, придерживая мониторы. Но Потапыч на этот раз не стал колотить по столу, а назидательно поднял вверх указательный палец.

– Если потребуется – пройди независимую психиатрическую комиссию!

– Завалят, – покачала головой Дина.

– Ха, – усмехнулся Потапыч. – Если пойдешь в открытую, то может и завалят. Врачи друг за друга стоят похлеще солдатиков из одной роты. Только вот перечить военной медицинской комиссии они не посмеют.

– При чем здесь военные?

– Значит так… Приходишь в военкомат и заявляешь, что желаешь отдать долг Родине по контракту. Они, как положено, тебя обследуют. У них свои психологи-психиатры, которые плевать хотели на всех гражданских, им бы только поболее душ под ружье поставить. И когда получаешь результат медицинской комиссии на руки о том, что разум твой чистый и ясный, как слеза новобранца до присяги, идешь с этой бумажкой к прокурору. Ну, а в военкомате говоришь, что влюбилась или забеременела и службу свою откладываешь на неопределенное время. Там ты этим никого не удивишь. Они, конечно же, поворчат, да никуда не денутся – контракт-то с тобой еще не подписан!

Горлышко бутылки звякнуло о рюмку. Потапыч незамедлительно опрокинул стопку.

– Ни один суд страны не пойдет против заключения военной медицинской комиссии.

– Почему? – удивленно спросила Дина. – Все могут ошибаться.

– Сдурела совсем?! – гаркнул Потапыч. – Если хоть единожды суд признает результаты военной медкомиссии неверными, то все суды страны будут завалены судебными разбирательствами. Кто в армии-то служить тогда будет? Депутаты? Запомни, наша судебная система в первую очередь защищает интересы страны и только потом интересы отдельных граждан!

***

Нужный ей кабинет Дина нашла на втором этаже нового здания из стекла и бетона. Прокурор, который боролся за ее честь в суде, недовольно поморщился, когда увидел, кто перешагнул порог его кабинета.

– Чем могу быть полезен?

– Прошу прощенья, что подвела вас.

– Подвела? Мягко сказано. Ты меня в лужу посадила и сверху помоями полила, – сказал он.– Трудно было сказать, что на учете состоишь?

Дина раскаяно потупила глаза.

– Простите. Должно быть из головы вылетело. У нас так бывает.

Доказывать свою нормальность человеку, который верит только фактам, не имело смысла. А вот прикинуться беззащитной дурочкой стоило, больше, чем есть, вреда она себе уже не причинит.