Читать книгу - "С тобой и без тебя - Шэрон Кендрик"

Он опустил полотенце в ледяную воду и быстро выжал его.

— Впервые это случилось, когда я уехал из дома. Доктора говорили, что это было на нервной почве, что я болел потому, что был несчастлив.

— А ты был?

— Ужасно. — Он нервно усмехнулся. — Мне не нравился интернат, и я страшно тосковал по маме.

— Ты никогда не говорил о ней. — И осторожно спросила: — Она умерла?

Их глаза встретились, и они долго их не отводили. Она видела перед собой легкоранимого мальчика, каким он был прежде, но Камерон быстро справился с собой и вновь замаскировал свои истинные чувства под внешней бравадой.

—Замыкаешься в себе, — объяснил он спокойно. — И начинаешь переживать, затем это бессознательно входит в привычку. Конечно, ее смерть не оказалась неожиданностью: она очень долго болела. Но удар от потери был не меньше. И, конечно, ее уход ужасно подействовал на моего отца.

У Алессандры слезы подкатывали к горлу. Но им обоим станет только хуже, если она разревется.

— Уходи, — попросила она снова, но в ее голосе не было уверенности. — Пожалуйста, Камерон.

— Почему?

— Но это очевидно!

Он покачал головой:

— Мне нет.

— Потому что я не выношу, когда ты видишь меня в таком виде!

— В каком «таком»?

— Когда меня тошнит!

— Почему? Ты сама сказала, что почти все беременные женщины по утрам чувствуют себя плохо, это статистика, и я думаю, многие мужчины прямо сейчас, как я, нянчатся со своими женами.

Она смотрела на него своими темными глазами.

— Но, наверное, эти мужья и жены не живут отдельно?

— Нет. — Последовала длинная пауза, прежде чем он коснулся ее лба кончиками пальцев. — Ну как, тебе лучше?

Алессандра кивнула.

— Гораздо. По крайней мере физически.

— Тогда пойдем. — Камерон наклонился и поднял ее.

Какой же он сильный, подумала Алессандра. И умелый. И заботливый.

— О! — застонала она громко, испугавшись собственной слабости.

— Что с тобой?

— Ты будешь смеяться.

— Тогда скажи, я так давно не смеялся.

Она не стала задаваться вопросом, почему.

— Я просто очень избалованная, это у меня гормоны.

Он засмеялся, положил ее на диван и укрыл мягким одеялом.

— Ну, о гормонах много чего можно сказать. Тебе удобно?

— Да. Полное блаженство.

— Вот это самое главное.

Камерон подождал, пока она медленно допила вторую чашку чая, прежде чем начал говорить опять. Лицо его приняло строгое выражение, как у директора школы, который пришел выяснять, кто разбил стекло.

— Ясно, что твоя беременность полностью изменила положение вещей, Алессандра. И я хочу, чтобы ты была здесь со мной. По крайней мере до родов.

Если бы только он не добавил эту проклятую последнюю фразу! А что будет потом? Алессандра представила себя покинутой, с крошечным ребенком и всем скарбом. Выкинутой на улицу Камероном. И еще целых восемь месяцев она будет вынуждена находиться под влиянием его чар.

Камерон никогда не любил ее.

— Зачем же мне здесь оставаться? — требовательно спросила она.

— Неужели ты не понимаешь? Потому что я хочу ухаживать за тобой.

— Ты защищаешь свою собственность, это ты имеешь в виду? Ребенка и прочее?..

— Не мели ерунду! — Его рот стал жестким. — Постараюсь забыть, что ты сказала. Я желаю, чтобы ты была здесь, чтобы я мог заботиться о тебе. Хочу знать, что тебе тепло и ты правильно питаешься. Я не потерплю, чтобы тебе приходилось ловить такси или трястись в автобусах. Если ты устанешь, я хочу хотя бы вытереть пот с твоего лба.

— И как долго это продлится? — Губы Алессандры задрожали; ей стало очень страшно — настолько одинокой она себя чувствовала. Она сжала губы, чтобы остановить дрожь, и вынудила себя высказать самые мучительные опасения: — Как только новизна отношений пропадет, ты сразу устанешь от растолстевшей жены, суетящейся над ребенком!

Камерон покачал головой.

— Нет, ты не права, Алессандра. Совсем не права. Мне самому очень плохо... потому что ты мне нужна, и это уже само по себе необычно для меня, — добавил он суховато.

Алессандра ухватилась за край одеяла, чтобы получше укрыться, но непослушные пальцы лишь слабо царапнули ворсистую ткань.

Он улыбнулся.

— Вот видишь, понадобилось совсем немного времени, чтобы ты стала такой.

— Какой «такой»? Несчастной?

— Беззащитной — вот что я имел в виду, — уточнил он.

— Только ты можешь назвать усталость беззащитностью! — едко отозвалась Алессандра, но в ее устах замечание прозвучало как-то подавленно, и когда она увидела слабую улыбку на его губах, слезы сами собой медленно потекли по ее щекам.

— В чем дело, Алессандра?

— У-уходи! — прорыдала она, а затем добавила, без всякой логики: — Это опять мои несчастные гормоны!

Камерон сунул ей в руки чистый носовой платок, и когда она вытерла слезы, то увидела, что он с искренним изумлением смотрит на нее, и поняла почему. Ведь пока они жили вместе, она ни разу не плакала перед ним. Боже мой! Все время ее замужества она не была сама собой, и только сейчас обстоятельства расставили все на свои места!

— Нет, Камерон! — проговорила она решительно. — Так не пойдет! Я не собираюсь возвращаться к тебе. Я не хочу твоей случайной любви, которая скоро увянет и умрет!

— О чем ты, черт возьми, говоришь?

— Я говорю о реальности! О реальности нашей связи! И я не была честной с тобой, Камерон!

Его взгляд стал подозрительным.

— И что означают твои слова?

Алессандра сделала глубокий вздох.

— Только то, что я знаю, почему ты женился на мне!

— Да? — с интересом спросил он.

— Да, я знаю! — Она сглотнула. — Ты встретил холодную, бездушную женщину-карьеристку, так? Ту, которую брак не интересует. Вероятно, больше всего тебя привлекало то, что я отличаюсь от всех других женщин в твоей жизни, что я не интересовалась обручальным кольцом на своем пальце. Именно это тебя и сразило!

Темное лицо Камерона было непроницаемо.

— Продолжай, — спокойно сказал он.

— И я всегда с ужасом понимала, что в этом крылась моя привлекательность для тебя. Женщина, которая упорно добивается своего! Но на самом деле я не такая, Камерон, совсем не такая! Чем больше мы жили вместе, тем больше мне не хотелось оставаться холодной. Я изменилась, ты видишь. Я хочу быть как другие женщины, которых, я знаю, ты презираешь, — хочу уткнуться в твое плечо и рыдать от мысли, что ты летаешь по всему свету с очаровательной блондинкой за штурвалом. Еще хуже: я обнаружила, что я ревнивая собственница.