Читать книгу - "Малиновый запах надежды - Наталья Калинина"

– Я поняла. Ты одет так, как будто опять собрался на очень важную встречу. Обед с президентом банка?

Лелик промычал что-то не совсем различимое и тут же напомнил:

– Саш, иди, как ты и хотела, в ванную! У меня мало времени.

После горячего душа мне и впрямь стало легче. Я согрелась, впечатления от кошмаров поблекли, и мне уже не было страшно. Только сохранилось тянущее чувство тоски и уныния: я все еще была расстроена потерей колечка.

– Я сделал тебе бутерброд!

С этими словами Лелик пододвинул мне тарелку. И батон, и докторская колбаса были нарезаны так толсто, от души, что я всерьез засомневалась, смогу ли нормально укусить такой бутерброд. Чай Лелик мне тоже налил не в чашку, а в самую большую кружку, какую смог обнаружить в навесном шкафчике с посудой. И щедро всыпал туда сахара.

– Спасибо, Лелик! – от чистого сердца поблагодарила я и обеими руками взяла гигантский бутерброд.

– На здоровье!

Подперев ладонью щеку, он с умилением наблюдал, как я завтракаю. И когда я закончила, серьезно спросил:

– Александра, что у тебя за проблемы? Только не говори, что все в порядке.

– Но у меня и в самом деле все в порядке, – неубедительно ответила я.

– Ты плохо выглядишь, плохо спишь! Я знаю тебя, и ты сейчас сама на себя не похожа. Это как-то связано с позавчерашней находкой? Хотя, впрочем, ты изменилась еще раньше. Может, твои переживания связаны с моим предложением? Ты передумала выходить за меня замуж и не знаешь, как об этом сказать? У тебя появился мужчина, который тебе понравился?

– Лелик, Лелик, не заходи так далеко! – перебила я его и усмехнулась.

Отчасти он был прав: я не была готова выходить за него замуж. Вообще выходить замуж за кого-либо. Но как объяснить причину? Объяснять причину – это рассказывать о Тиме и признаваться в том, что я не все помню из своего прошлого.

– Саш? Мартышка? – позвал меня Лелик.

– Да, я здесь.

– Но как будто не здесь!

– Я знаю. Знаю, – вздохнула я. – Может быть, и расскажу, но это долгая история. Сейчас у тебя нет времени.

– Я могу остаться.

– Не надо. Я все равно не хочу рассказывать сейчас. Ничего страшного не случилось, никто мне не угрожает, все нормально. Впрочем, я потеряла одну вещь – кольцо, которое мне было очень дорого как память. И переживаю по этому поводу.

– Ну, если так, – сдался Лелик. – Но знай, что я готов помочь тебе. А кольцо, надеюсь, найдется.

– Тоже надеюсь, – улыбнулась я, слабо веря в то, что так и случится.

– Мартышка, я, собственно, вот зачем пришел. У меня для тебя сюрприз! Думаю, тебе понравится, – меняя тему, с торжественной улыбкой объявил Лелик.

После чего встал, вышел в коридор и вернулся с небольшим свертком в руках.

– Что это?

– Диск, – произнес он, довольно улыбаясь. – Диск той группы, которую ты хотела услышать, но так и не услышала. Группы «Клан» или как там она еще называется. Попросил вчера секретаршу найти его и...

– Лелик! Спасибо!

Я не дала ему договорить, забыв о вежливости, выхватила сверток из его рук и нетерпеливо развернула, будто ребенок – новогодний подарок.

Хоть я и ожидала подвоха, разочарование резануло по сердцу острой бритвой – мгновенно и очень больно. Да, группа, если судить по названию, написанному на обложке, называлась «Клан». Но под надписью оказалась фотография трех девиц, одетых в секси-тряпочки и похотливо выпятивших в объектив накачанные силиконом губы и груди.

– Ну, как? Этот диск? – нетерпеливо спросил Леонид, по выражению моего лица догадавшийся, что что-то не так.

– М-м-м... Да-да, этот, – с наигранным энтузиазмом сказала я, чтобы не расстраивать его. И улыбнулась. – Спасибо, Лелик!

– Ну что ж, наслаждайся музыкой, – с облегчением выдохнул он и встал, – а мне уже пора.

Я проводила Леонида до дверей, после чего отправилась в комнату и поставила диск в музыкальный центр. И уже с первых аккордов поняла, что не ошиблась – этот диск не имел никакого отношения к Тимкиной группе. Из динамиков полились слащавые девичьи голоса, поющие какой-то бред с примитивной рифмой и мелодией. Я разочарованно выключила магнитофон и убрала диск обратно в пластиковую коробку.

Может, так и надо – чтобы у меня не осталось вещей Тима? Странная игра судьбы – подкинуть друг за другом несколько напоминаний и так же друг за другом их отнять.

У меня был диск – живой, потому что с него звучал живой Тимкин голос. Было колечко – живое уже потому, что оно согревалось теплом, исходящим от моего пальца. Остались лишь эти мертвые часы, остановившиеся, когда перестало биться сердце их хозяина. Страшное напоминание...

Делать ничего не хотелось. Я бестолково слонялась из комнаты на кухню. Зачем-то включила телевизор и тут же выключила. Открыла книгу, прочитала абзац и отложила. Хотелось лишь лечь на диван вниз лицом, обнять подушку и уснуть. Но я боялась, что кошмары вновь вернутся ко мне.

Я выглянула в окно, подумав, не пройтись ли по улице. Но погода не радовала: с неба сыпало мокрым снегом, который, не долетая до раскисшей земли, превращался в дождевые капли.

Мой самый нелюбимый месяц в году – ноябрь, хмурый и брюзжащий, как уставший от жизни и впавший в маразм старик. И мне почему-то подумалось, что если рай и ад в самом деле существуют, то в аду, должно быть, вечный ноябрь.

Сходить в гости к Лейле или, что еще лучше, позвать ее с малышом к себе? Может быть, тогда моя квартира, наполненная разговорами и детским лопотанием, немного оживится. Я вышла на лестничную площадку и позвонила в соседскую дверь. Но открыла мне не подруга, а ее свекровь.

– А Лейла с Сережей в гости ушли, – сообщила она.

Из глубины квартиры донесся детский плач, и соседка, извинившись, торопливо попрощалась.

Ну что ж, суббота, у многих свои планы. Это только у меня на сегодня нет дел и не к кому пойти. Если честно, я бы согласилась даже на скучный обед в компании деловых партнеров Лелика. Но Леонид меня не пригласил.

Я взяла мобильный телефон, чтобы позвонить кому-нибудь и увидела два «потерянных» звонка. Один был от Леонида. Второй номер, оставшийся в памяти телефона, оказался мне незнаком. Я подумала, не перезвонить ли, но решила, что просто ошиблись номером. Если бы я была кому-то нужна, мне бы позвонили еще раз.

Я набрала номер, который когда-то был моим домашним, но уже давно сменил уютное и теплое, как свежеиспеченные пироги, название «дом» на более «взрослое» – «родители». Родительский дом уже не мой дом. У меня нет своего дома, у меня есть лишь съемная квартира – перевалочный пункт в жизни, такой же затянувшийся и промозглый, как ноябрь.

Я звонила родителям раз в неделю, но лишь для того, чтобы сказать, что у меня все в порядке, и спросить, как поживают они. Делиться проблемами я не привыкла. Из провинции жизнь в столице кажется празднично-блестящей, как елочная игрушка. И я всячески поддерживала для родителей этот образ столичной жизни. Им совершенно не нужно знать, что за облетающими блестками проглядывает обычная пластмасса.