Читать книгу - "Навеки твоя - Кэтлин Харрингтон"

Кинрат подошел к ней ближе и наклонил голову.

— Однако, моя дорогая леди, — язвительно заметил он, понизив голос, — вы абсолютно не волновались и не переживали, когда зрители хохотали над цыганом, который, нацепив на себя килт, расхаживал на ходулях по тронному залу дворца Колливестон. Мне кажется, что в тот вечер именно я должен был чувствовать себя обиженным и оскорбленным.

— Я не имею к этому ни малейшего отношения! — вспыхнула Франсин.

Уклоняясь от его проницательного взгляда, она сжала руку Анжелики и, опустив глаза, принялась разглядывать ее золотистые локоны. Франсин ненавидела себя за то, что ей пришлось лгать в присутствии собственного ребенка, однако у нее попросту не было другого выхода. Она не могла сказать правду.

Черт бы побрал этого шотландца!

Он слишком умен и проницателен.

И эта его проницательность чрезмерно осложняет ее и без того нелегкую жизнь.

Увидев замешательство графини, Кинрат едва заметно усмехнулся.

— Я абсолютно уверен в том, что господин Берби сам не мог придумать такой остроумный и вместе с тем довольно оскорбительный сюжет, — сказал он.

— Сэр, — вмешался Чарльз, подходя ближе, — всю ответственность за тот фарс, который показали в Колливестоне, несу именно я. Однако ее светлость леди Уолсингхем хочет сказать, что состязание лучников — это не забавная комедия, а спектакль, созданный на основе старинных романтических баллад.

— Благодарю вас, господин Берби, за поддержку, — сказала Франсин и, повернувшись к Кинрату, быстро добавила: — Я не участвовала в подготовке завтрашнего торжества. Единственной моей обязанностью было рассадить всех гостей на трибунах так, как того требует придворный этикет.

— Конечно, — сказал Кинрат, и его усмешка превратилась в радостную улыбку.

Глядя на эту улыбку, обнажившую безупречно белые зубы, она поняла, что он не поверил ей, но, видимо, решил, что с его стороны будет крайне невежливо открыто уличать ее во лжи. — Вы, наверное, сыграете роль девицы Марион? — поинтересовался он своим чарующим бархатным голосом и подошел к Франсин так близко, что ей пришлось наклонить голову, чтобы не встретиться с ним взглядом.

Ах, как же ей не нравилось, когда он так делал!

В этот момент она чувствовала себя совершенно беззащитной.

Когда этот мужчина стоял близко, у нее просто дух захватывало, и она сразу вспоминала, как страстно он целовал ее в своей спальне. Женщина продолжала смотреть на его губы, не в силах отвести глаз. Потом она едва слышно вздохнула.

— О нет! — воскликнула Диана и засмеялась кокетливо и звонко. Протиснувшись между Франсин и Кинратом, она обеими руками взяла его большую ладонь и прижала ее к своей пышной груди. — Я буду играть девицу Марион.

Отойдя в сторону, Франсин усмехнулась и посмотрела на шотландца. Ей хотелось увидеть на его лице удивление или, возможно, даже досаду — словом, хоть какой-нибудь проблеск эмоций.

Продолжая улыбаться, граф отреагировал, не раздумывая ни секунды.

— Как же я сразу не догадался. — Он шептал, глядя поверх иссиня-черных локонов Дианы. Его взгляд по-прежнему был прикован к губам Франсин.

Этот несносный мужчина совершенно непредсказуем! Понять, о чем он думает или что чувствует, было практически невозможно. Да бог с ними, пусть уже быстрее поцелуются. Если ему хочется завести любовную интрижку с леди Пемброк, то никто не собирается ему мешать.

Тем более она, Франсин.

Завтра он обязательно, ну просто кровь из носу должен попасть в мишень. Иначе публика поднимет его на смех, и этот позор он будет помнить до конца своих дней.

— О, леди Франсин! Заходите, моя дорогая, заходите. — Оливер Сеймур вышел из-за стола и направился к двери по пестрому турецкому ковру, чтобы поприветствовать ее. — Благодарю, что так быстро пришли.

Взяв Франсин за руку, он легонько сжал ее пальцы своими морщинистыми руками, желая успокоить, и провел в комнату.

Сыграв партию в шары с Мак-Ратами, Франсин с удовольствием пообедала в саду с Анжеликой и Дианой, которые без умолку трещали, наперебой восхищаясь тем, какую хитроумную стратегию придумал Кинрат, для того чтобы обыграть ее.

Когда вечером Франсин вместе с дочерью вернулась в свои апартаменты, синьора Грациоли сказала ей, что герцог Беддингфелд просил ее утром, причем как можно раньше, прийти в библиотеку замка.

В ответ на теплое приветствие старого друга Франсин рассеянно кивнула и удивленно посмотрела на Гиллескопа Керра, графа Данбартона, который стоял в центре ковра, сурово сдвинув брови. Граф Кинрат, который был тут же и стоял, глядя в открытое окно, повернулся, чтобы поздороваться с ней. На этот раз, изменив своей привычке, он встретил ее не соблазнительно-насмешливой улыбкой, а холодноватой, официальной полуулыбкой. Несмотря на это, Франсин, чтобы скрыть свою досаду, лучезарно улыбнулась ему. С недавнего времени ей понравилось пререкаться с ним по поводу его скандального поведения.

Обоих Кинратов и Данбартона, да и Оливера тоже, не было вечером на банкете. «Интересно, какое такое неотложное дело заставило их собраться в другом месте и связано ли как-то их вчерашнее отсутствие с тем, что Оливер пригласил меня сюда?» — подумала она.

Кинрат переоделся. Когда они играли в шары, на нем были камзол, бриджи и лосины. Теперь оба шотландца облачились в официальные костюмы, надев свои национальные жилеты и пледы традиционных цветов их клана. Они знали, что после соревнования лучников им предстоит посетить городскую ярмарку.

В библиотеке стоял затхлый запах старинных манускриптов, так как она плохо проветривалась — в ней было всего одно окно, да и то находилось под самым потолком. Вдоль трех стен стояли высокие, от пола до потолка, книжные шкафы со стеклянными дверцами.

Франсин присела в глубоком реверансе, в ответ мужчины поклонились ей.

У нее появилось нехорошее предчувствие, когда она увидела их мрачные лица и поняла, что все трое с нетерпением ждали ее прихода.

Огромный стол Оливера был доверху завален различными бумагами. Чтобы они не рассыпались, их придавили мраморной чернильницей и медным подсвечником. На какое-то мгновение в комнате повисла такая звенящая, тревожная тишина, что был слышен только легкий шелест пергамента.

Когда Франсин вошла в библиотеку, Кинрат держал в руках что-то, похожее на письмо. Подойдя к столу, шотландец бросил его поверх других бумаг. Потом, прислонившись к столу и скрестив на груди руки, он устремил на графиню пристальный взгляд.

Сейчас в его глазах не было соблазнительно-веселого блеска; выражение лица, огрубевшего от жестоких морских ветров, было строгим, а складка между каштановыми бровями стала еще глубже. Ей показалось, что он стал выше ростом и страшнее. Франсин вдруг вспомнила, что ее соотечественники называли этого знаменитого пирата «Бичом Морей». Сейчас она видела перед собой воплощение подлинно мужской силы, суровой и безжалостной.