Читать книгу - "Фаворитка месяца - Оливия Голдсмит"

– Да, конечно, мистер Вагнер! – Лайла не забыла назвать его по имени. Потом она увидела выражение мамочкиного лица и поняла, что сказала не так. – Хотя, я не знаю. Я должна посоветоваться с мамой.

Девочка вдруг поняла, что должна поскорее уйти и не говорить больше с мистером Вагнером о телевидении. Она поняла, что мамочке эта идея не показалась такой уж интересной.

Мать закрыла за Лайлой дверь комнаты и прислонилась к косяку, бросив Скинни и Кенди у ног, как кучу грязного белья. Лайла смотрела на нее с волнением.

– И кто ты теперь? – грозно спросила Тереза.

– Что ты хочешь сказать, мамочка?

– Ты унизила меня сегодня вечером перед всеми, кто хоть что-нибудь значит в этом городе, и перед самим мистером Вагнером. «О да, мистер Вагнер», – передразнила она. А затем, подойдя ближе к Лайле, мать заорала: – Ты унизила меня! – И с размаху ударила девочку по лицу.

Лайла упала на кукол. Она была ошарашена и словами, и ударом.

– Мамочка, – разрыдалась девочка, – что же плохого я сделала? Я вспомнила слова, когда Скинни и Кенди забыли их. И разве я плохо сыграла? Мистеру Вагнеру понравилось.

Лайла была в смятении.

– Заткнись, маленькая предательница. Они не забыли свои слова. Они никогда их не забывают. – Лайла увидела, как изо рта матери брызнула слюна, когда она вновь заорала: – Ты специально украла мою песню!

Тереза схватила Лайлу за волосы и притянула к себе. Девочка сквозь рыдания пыталась спросить мать, что же она сделала не так.

– Все смеялись надо мной, ты, маленькая дрянь! Ты поспешила унизить меня перед всеми! Ты меня, наверное, по-настоящему ненавидишь – специально украла мою песню и выставила меня дурой перед всеми! – Тереза уже визжала, как сумасшедшая. – Я уже никогда не смогу получить контракт, потому что ты отняла его у меня. Иначе Вагнер не стал бы меня и спрашивать. – Тереза подняла кукол и потрясла ими перед Лайлой. – Ты хочешь занять их место на телевидении? Неужели ты думаешь, что будешь получать столько же? – Мамочка не стала ждать ответа. – Ты не можешь и никогда не сумеешь. Запомни, у меня есть талант. Не ты – Лайла, а я!

Мать вновь ударила ее по лицу, но теперь девочка даже не попыталась уклониться. Она забилась в угол комнаты. Мать стояла, как вкопанная и, казалось, даже не дышала. Затем она причесалась, дыхание ее вновь стало нормальным. Тереза подошла к зеркальному столику, поправила платье и прическу.

– Я возвращаюсь к гостям и буду смотреть людям в глаза, делая вид, что моя собственная дочь не унизила меня перед всеми в моем же собственном доме. Ты останешься в комнате, пока я не позову тебя. Подумай хорошенько над тем, как ты сегодня вечером похоронила мою карьеру.

Тереза повернулась и вышла из комнаты, держа в каждой руке куклу и напоследок с треском хлопнув дверью. Лайла упала на пол и расплакалась.

– Что я сделала? Что случилось?

Девочка ни в чем не была уверена, кроме одного – она больше никогда не станет петь.

И с той самой ночи Лайла больше никогда не пела. Хотя и еще кое-что случилось той ночью. Лайла поняла также, что не она, а хозяйка кукол делала ошибки. Тем не менее наказали Лайлу.

«Я все сделала правильно, – думала Лайла, закончив плакать. – Я им понравилась. Они мне аплодировали. Зрителям понравилась я, а не Тереза О'Доннел. Мистеру Вагнеру тоже понравилась я».

И несмотря на горящие щеки и заплаканные глаза, девочка чувствовала себя великолепно.

Лайла дотронулась рукой до щеки. Она до сих пор ощущала материнскую пощечину. Девочка никогда больше не пела с той поры, но зато сейчас она знала, чего хотела. Она хотела аудиторию, и она получит ее. И первым делом ей необходимы были деньги. Хозяйка кукол не даст ей ни гроша и не поможет в карьере.

Поэтому-то Лайла и оказалась у «Муди, Шлом и Стоун», адвокатов ее покойного отца. Даже будучи мертвым, отец сможет ей помочь. Он оставил Лайле денег, и с помощью адвокатов она сможет их получить. Лайла была запугана, но не слишком. Она никогда не бывала в адвокатских конторах и была поражена пышностью обстановки. Когда речь заходила об отцовском состоянии, мистер Шлом всегда сам приходил в дом Хозяйки кукол.

В приемную вышел мистер Муди и, казалось, был искренне рад ее видеть.

– Лайла Кайл.

– Барт Муди! – он пожал ей руку. – Я встречал вас раньше, но вы вряд ли помните, – усмехнулся адвокат. – Вам было всего два месяца от роду.

Он провел Лайлу в угловую комнату, обставленную, как апартаменты из «Театр-Шедевр». Девушка присела в кожаное кресло напротив стола, положила ногу на ногу, поправив сначала юбку, и улыбнулась адвокату отца.

– Вы должны меня извинить, – сказал Муди с улыбкой, – но вы безусловно подросли с той поры, как я видел вас в последний раз.

Лайла засмеялась и вновь поправила юбку, как будто из скромности пыталась прикрыть слишком открытые ноги. Это сработало. Она увидела, что адвокат посмотрел в нужную сторону. «Ладно, от этого ни тепло, ни холодно», – подумала она.

– А вот вы совсем не изменились, – хихикнула девушка. Муди покраснел.

– Как вижу, вы унаследовали ирландскую льстивость. И в то же время лучшие внешние черты и отца, и матери. – Адвокат помолчал, потом вспомнил, что он здесь по делу и прочистил горло. – Но хватит об этом. Что я могу для вас сделать?

– Как я уже говорила вчера вашему секретарю, мне хотелось бы поговорить о текущем состоянии и обеспеченности моего опекунского фонда. Фонда, который мой отец оставил для меня.

– Да, ваш отец был необычным человеком: хотя и не слишком осторожным во многих вещах, но о вас он хорошо позаботился.

– Да, мама говорила мне об этом.

Черт бы его подрал, так говорить об отце. Ее отец был звездой, а не толстозадым адвокатом. Ладно, Лайла промолчит.

– Именно поэтому я и пришла к вам. Я понимаю, что не могу больше сосать деньга из матери. Мне хотелось бы стать независимой и посвятить себя целиком актерской карьере. Я решила, что хочу заниматься именно этим. Но я понимаю, что не могу получать доход с моего опекунского фонда, пока не достигну двадцати одного года. – Мистер Муди закивал головой. – Но я подумала, что, может быть, вы сможете сделать для меня исключение, потому что я занимаюсь как раз тем, чем желал мой отец. И моя мать, кстати, тоже. Поэтому, могли бы вы одолжить мне денег?

Адвокат улыбнулся, но это была нехорошая улыбка. Лайла пожалела, что не могла двинуть ему по роже.

– Мне очень жаль, но условия, на которых оставлен фонд, весьма специфичны, и я вынужден, по закону, им следовать. – Муди надел очки и посмотрел в записи. – Боюсь, что так как дела вел мой покойный партнер Берин Шлом, я не до конца в курсе всех подробностей. Сколько вам сейчас лет, дорогая? – спросил он, подняв глаза.