Читать книгу - "Между никогда и навечно - Брит Бенсон"

Он вопросительно смотрит на меня, и я облизываю губы и пытаюсь еще раз, на этот раз мягче. — Уже завтра… и я все еще хочу тебя.

В тот момент, когда смысл моих слов оседает в его голове, неясность исчезает. Леви сжимает челюсти и с трудом сглатывает. Его взгляд опаляет мою кожу, пока я медленно направлюсь к нему.

— Саванна, — предупреждает он низким и полным нужды шепотом.

Я останавливаюсь перед ним на расстоянии шести дюймов и вглядываюсь в его красивое лицо. Провожу пальцами по его губам, и он закрывает глаза, судорожно втягивая воздух.

— Уже завтра, и я все еще хочу тебя.

Его глаза распахиваются, он вглядывается в мое лицо, затянувшееся удивление растягивает мои губы в ухмылке. Я сказала это дважды, а он все еще не верит.

— Спроси меня, — поддразниваю я и вижу момент, когда на него снисходит понимание.

Одну руку он кладет мне на бедро, а другой обхватывает мою шею, так что пальцы вплетаются в волосы на затылке, а его большой палец гладит мою челюсть. Я прикусываю губу, трепеща от его прикосновений.

— Саванна. Могу я тебя поцеловать?

— Да.

Его губы моментально касаются моих, сначала мягко и неуверенно, затем тверже и настойчивее. Я открываюсь ему в приглашении и стону, вновь ощущая аромат цитруса и виски. Это делает воспоминания прошлой ночи — поцелуи и прикосновения — более реальными, и я наслаждаюсь этим. Я сжимаю в кулаки ткань его футболки и притягиваю к себе, затем тесню назад к матрасу.

Я — торопливый, неуклюжий хаос. Жаждущий ощущений всего и везде. Я дергаю его футболку, и он отстраняется ровно настолько, чтобы стянуть ее через голову и бросить на пол. Затем убеждается, что моя рваная и обрезанная футболка AC/DC присоединится к его. Она уже и так оголяла живот и открывала красный лифчик, но Леви все осыпает горячими поцелуями мою ключицу, будто это что-то новое.

Я берусь за пояс его шорт и расстегиваю пуговицу, вырывая из его груди низкий стон. Медленно, прижимаясь друг к другу лбами, ощущая на губах его учащенное дыхание, я стягиваю с него шорты, пока не слышу, как они падают на пол у его ног. Затем беру его руки, веду ими по своей разгоряченной коже и останавливаю на поясе джинсов.

— Ты уверена? — вопрос звучит шепотом, и он поднимает взгляд ровно настолько, чтобы заглянуть в мои глаза. — Мы не обязаны.

Боже, как же мое сердце сжимается от его слов. От его заботы и волнения обо мне. Никто никогда не заботился обо мне так, как Леви. И он до сих пор заботится. Так, как умеет только Леви. Я выдавливаю ухмылку, чтобы скрыть, насколько я эмоционально разбита.

— Просто сними с меня штаны, Левит.

Он фыркает, потом делает, как я говорю. Просовывает большие пальцы за пояс моих обтягивающих потертых джинсов и осторожно стягивает их вниз по моей заднице. Когда джинсы достигают середины бедра, мне приходится взять дело в свои руки, иначе я рискую упасть. Сдержав писк в попытке быстрее избавиться от них, наконец, спускаю штаны к лодыжкам и отбрасываю их в сторону, и тут меня накрывает смущение.

— К слову о сексуальности, — стону я в шутку, но когда снова вижу лицо Леви, сарказм замирает у меня на языке.

Он пожирает глазами каждый дюйм моего тела, и я краснею по другой причине.

Мужчины постоянно похотливо пялятся на меня. Это буквально моя работа. Я танцую и раздеваюсь, пока они смотрят. Меня не волнует их мнение. Мне плевать, какой они меня видят. Но с Леви? Все совершенно по-другому. Мне важно, как он видит меня. Всегда так было. А то, как он сейчас на меня смотрит?

С абсолютным и неприкрытым благоговением.

Подстегиваемая его реакцией, я расстегиваю застежку спереди красного лифчика и позволяю ему упасть на пол. Вдох, который он втягивает, достигает пальцев ног. Клитор пульсирует. Чем дольше он смотрит, соски твердеют до такой степени, что мне почти больно. Я жажду прикосновений.

— Ты невероятно красива, — хрипит он, блуждая глазами по моему телу и сжимая кулаки по бокам.

Я смотрю на его серые трусы-боксеры, и мои глаза расширяются, нервозность и бабочки сражаются друг с другом в моем животе. Я знала из танца на коленях, что он, вероятно, будет большим, но чтобы таким? Я шевелю губами и хмурю брови.

— Ты в порядке? Мы можем остановиться.

— Нет, — быстро возражаю я, выдавливая из себя улыбку. — Дело не в этом. Я просто нервничаю, вот и все.

Он неловко смеется и кивает. Я просовываю пальцы по бокам стрингов, затем встречаюсь с ним взглядом.

— Вместе?

— Ага.

Леви повторяет мои движения, скользя пальцами за пояс боксеров и спуская их вниз. Я смотрю. Ничего не могу с собой поделать.

Не могу перестать смотреть.

Словно в замедленной съемке, в поле зрения появляется пучок темно-русых волос, за которым следует толстое основание. У меня пересыхает во рту, когда его члена становится видно все больше и больше. На вид он гладкий и твердый, со светло-фиолетовыми прожилками, от которых перехватывает горло и учащается сердцебиение. И такое ощущение, что ему нет конца. Когда головка члена высвобождается из ткани, я перестаю дышать. Она такая же гладкая, твердая и пульсирующая, как и все остальное. Это пугает, но в то же время чертовски сексуально, и я не знаю, что с этим делать.

— Е*ать, — выдыхаю я, сбрасывая трусики на пол, не сводя глаз с его твердого члена.

— Правильно, е*ать.

Когда я перевожу взгляд с члена Леви на его лицо, он выглядит так, словно испытывает боль, застряв где-то между удовольствием и агонией. Он с трудом сглатывает, уделяя все свое внимание моей киске, которая уже пульсирует и становится влажной. Когда он обхватывает рукой член и сжимает, мне приходится свести бедра вместе, чтобы хоть немного облегчить боль.

— Могу я коснуться тебя? — спрашивает он, и я киваю.

— Пожалуйста.

Он делает шаг вперед и проводит ладонями по моим рукам, затем вверх по моему телу. Пробегает кончиками пальцев по нижней части моей груди, заставляя меня хныкать, прежде приласкать соски легкими, как перышко, прикосновениями. Я откидываю голову назад, и его губы находят путь к моей шее.

— Да, — шепчу я, сжимая его бицепсы, прежде чем дотянуться руками до его талии, набираясь смелости, чтобы обхватить его там.

Руки Леви перемещаются от моей груди к заднице, сминая плоть, затем он просовывает одну руку мне между ног и накрывает мой холмик ладонью. Я охаю.

— Да.

— Бл*ть. — Его