Читать книгу - "Другая женщина - Пенни Винченци"

- Но я не могу не думать об этом. Как я могу не думать об этом, если я так виновата! Господи, лучше бы я тоже умерла!

- И кому бы от этого было хорошо? - сказала сестра, нежно гладя ее руку. - Что стало бы с маленькой Оттолайн? Вы сами только что сказали, что рады иметь хоть одного ребенка. Мистер Форрест, могу я поговорить с вами наедине?

- Не сейчас, - ответил Джеймс, готовя иголку, чтобы зашить разрывы. - Видите, я занят. Поговорим попозже.

Усилием воли он заставил себя посмотреть на сестру и по ее глазам понял: она хорошо понимает, что явилось причиной смерти второго ребенка и почему он во всем обвинил Розмари.

При каждом обходе он заходил в палату Розмари, обследовал ее, подбадривал, стараясь, однако, уделять ей не больше внимания, чем другим, чтобы никто не заподозрил, что он испытывает чувство вины. Она была хорошей девочкой, старалась не доставлять много хлопот и даже просила извинения за свои частые слезы.

- Я понимаю, что не должна плакать, - сказала она ему на четвертый день после родов, промокая салфеткой полные слез глаза, - у меня есть Оттолайн, и я очень счастлива, но я не могу не думать о втором ребенке. Мне так его жалко.

- Я вас хорошо понимаю, - отвечал он. - Было бы противоестественно, если бы вы не горевали о нем, но у вас есть еще ребенок, и вы должны думать прежде всего о нем. Оттолайн чудесная девочка и хорошо развивается. Она понравилась своему папе?

- Он очень гордится ею, - ответила Розмари, избегая его взгляда. - Вообще-то он еще ее не видел, так как сейчас на гастролях, но он прислал мне вот эти цветы и дважды звонил. Он обещал вернуться ко дню моей выписки из больницы.

- Непременно вернется, - сказал Джеймс, нежно улыбаясь и делая вид, что верит, будто мистер Бенджамин действительно очень занятой человек и у него нет времени навестить своих подружку и дочь, и в то же время чувствуя большое облегчение от сознания, что Розмари бедна и беззащитна, и у нее не будет сил и возможностей подать в суд на него или больницу.

- Совсем забыла, - сказала Розмари, - с вами хочет поговорить моя учительница йоги, Тамзин. Вы могли бы принять ее?

- Конечно, - легко согласился Джеймс, - вне всякого сомнения.

Тамзин показалась Джеймсу самой забитой женщиной на земле. Ее седеющие волосы были заплетены в две тощие косички, высокий лоб изборожден морщинами, на бледном лице сверкали маленькие глазки. Она была одета в просторное индийское сари, и, хотя на дворе стоял октябрь, на ее босых ногах были открытые сандалии. На шее болтались многочисленные бусы, а руки по самый локоть были унизаны браслетами. Она улыбнулась Джеймсу, но ее маленькие глазки оставались холодными.

- Я - Тамзин Смит, доктор Форрест.

- Рад познакомиться с вами, мисс Смит.

- Миссис, пожалуйста. Как себя чувствует Розмари, доктор Форрест?

- Прекрасно, миссис Смит. Она уже пошла на поправку.

- Мне она показалась эмоционально неустойчивой, доктор Форрест.

- Такое состояние обычно после родов, миссис Смит.

- Но только не у женщин, с которыми я работаю. Они обычно находятся в состоянии душевного равновесия, доктор Форрест.

- Я не очень хорошо вас понимаю, - сказал Джеймс, холодно посмотрев на нее. - Каким образом вы работаете с этими женщинами?

- Я готовлю их к родам, доктор Форрест. Помогаю им осознать значение материнства.

- И как же вы это делаете? Кстати, зовите меня просто мистер Форрест. Я не доктор, а консультант, акушер. - Он знал, что говорить об этом глупо, но ничего не мог поделать с собой. - Вы сказали что готовите женщин к материнству, но каким образом?

- Я использую учение йоги, разные его методы: релаксацию, самосозерцание, терпимость к боли. Я помогаю им научиться преодолевать страх, принимать роды как высшее блаженство. Мне кажется, что Розмари не вполне пользовалась моими советами.

- Знаете, что я вам скажу, миссис Смит? Миссис Миллз согласно вашему совету как могла терпела боль, и роды превратились для нее в кошмар, а не в высшее блаженство.

- Поэтому ее второй ребенок умер?

От неожиданности Джеймс вздрогнул. Он встретился с ней взглядом, стараясь казаться спокойным.

- К сожалению, нам не удалось спасти его, - сказал он. - Мы сделали все возможное.

- Неужели? У меня есть причины сомневаться в этом. Лично я считаю, что вы допустили халатность.

- Это очень серьезное обвинение, миссис Смит. Не советую вам повторять его где-нибудь еще. Какие бы доводы вы ни приводили, ни один доктор не поверит вам.

- Возможно, доктора и не поверят, но ходят слухи, что вы не очень компетентны.

- В самом деле? - Джеймс тяжело вздохнул. «Будь тверже, Джеймс, - приказал он себе, - не позволяй ей запугивать себя».

- Миссис Смит, вам лучше уйти. Ваши обвинения очень серьезны, а я сейчас не готов обсуждать их с вами. В скором времени состоится заседание комиссии, которая установит мою компетентность и обсудит мои действия при родах, а пока мне нечего вам сказать.

Он поднялся в надежде, что она сделает то же самое, но она упорно продолжала сидеть.

- Я, конечно, уйду, мистер Форрест, но так этого не оставлю. Я доведу случай с Розмари до сведения общественности и подам на вас в суд.

- Буду с нетерпением ждать. Всего хорошего, миссис Смит.

Он подошел к двери и открыл ее, ожидая, когда миссис Смит уйдет. Она медленно поднялась и, не говоря ни слова, вышла. Джеймс смотрел, как она, позванивая браслетами, не спеша шла по коридору, затем вернулся в кабинет и сел за стол. Ему захотелось выпить.

Он снял трубку и позвонил старшей сестре Джексон. Она только что сдала смену и согласилась поговорить с ним.

- Что случилось? - спросила она с явно ощутимым презрением.

«Господи, неужели я совершил ошибку, позвав ее?»

- Ничего серьезного, сестра.

Старшая сестра Джексон выглядела очень усталой.

- Преждевременные роды, - сказала она, - но все обошлось благополучно. Ребенок остался жив.

- Замечательно. Какая все-таки у нас тяжелая работа. Жаль, что никто этого не понимает.

«Господи, почему я вдруг начал оправдываться?»

- Я думаю, что все понимают. Так в чем проблема?

- Ничего особенного. Просто у меня сейчас была эта ужасная женщина, подружка Розмари Миллз. Ну эта, учительница йоги.

- И что?

- Она угрожала мне сделать этот случай достоянием гласности. Глупая сука! - Джеймс изобразил на лице веселую улыбку.

- Я думаю, что комиссия оправдает вас, - сказала старшая сестра с непроницаемым лицом, - так что вам не о чем волноваться.

- Я совсем не волнуюсь. Просто меня заинтересовала одна вещь. Она сказала, что ходят слухи… Вы что-нибудь слышали или говорили?