Читать книгу - "Привет, Маруся! - Наталья Чернякова"

Плохо, что перед выходом на работу было воскресенье — свободное время, которое совсем не вписывалось в мою концепцию дальнейшей жизни. Хотелось быстрее отправиться в больницу. Вообще младшая медсестра — это в сущности та же санитарка с теми же обязанностями, только еще должна измерять пациентам температуру и давление. Работа психологически и физически трудная, но это мне было на руку: только там, работая с тяжелобольными, я обо всем забывала, проникаясь их проблемами. Уход, уход и уход — это было главное, все остальное зависело от организма пациентов и от профессионализма врачей.

Несказанно радовал приезд Ани Сенкевич. Как здорово: скоро мы снова будем вместе, как два года назад. Я попросила папу встретить ее на вокзале, потому что мне нужно было выходить на работу, а у него, несостоявшегося новобрачного, с понедельника отпуск.

Приехав в город, Аня поселилась у нас, в моей комнате. И папа, и я были очень рады «новой квартирантке», как подруга себя называла. Совершенно не избалованная в быту она, пока искала работу, взяла на себя все домашние обязанности. Загруженность моя на работе была колоссальная, поэтому я начала понемногу отходить от своих скверных мыслей, на смену им пришли физические боли. Однако куда там физическим, телесным болям сравниться с истязающими душу моральными!

Однажды я еле-еле дотелепалась до дома — очень болела спина, а еще стягивало где-то в животе, потому что грузного больного, поступившего с инсультом, при раздевании пришлось насколько раз переворачивать с боку на бок.

Аня, готовая помочь любому страждущему, тут же предложила мне свою помощь.

— Нужно взять черную редьку, натереть ее, а потом приложить к месту прострела и укрыть теплой шалью. Я так от люмбаго лечилась.

— У тебя было люмбаго? — застонала я.

— Потому и не было, что лечилась.

Вот юмористка.

Аня достала толстый шерстяной платок, не знаю, из каких сундуков перекочевавший в ее походную сумку, а потом принесла из магазина черную редьку и приложила мне компресс. Как это произошло, не знаю, но почувствовала я себя значительно лучше.

— Это все у тебя на нервной почве, — сделала вывод Аня о природе моей болезни. — За всех переживаешь. Так нельзя.

Эх, знала бы подруга, о ком я переживаю больше всего. Но говорить ни о чем не стала. Зачем снова травить душу? Легче не станет, а пока будешь рассказывать, переживешь все вновь и не заживающую рану снова разбередишь. Это состояние: «люблю-не могу» так до конца не отпускало.

Недели через три после моего возвращения из Питера мы с папой, Аней, Олесей и Катей решили сходить в молодежное кафе и отпраздновать первую зарплату. Сенкевич уже устроилась секретарем-референтом в какую-то строительную фирму и тоже в конвертике получила денежку за добросовестно отработанную неделю. Папа идти в питейное учреждение категорически отказался, ибо что ему делать с молодыми. Однако мы с Анькой настояли: нечего сидеть дома и слезу вытирать, конечно, не так сказали, более нежно, но смысл был тот. Папа, подумав, согласился: путь затворника — путь в никуда, и составил нам компанию.

Батюшки, вот народу привалило, наверное, весь город решил отпраздновать мою первую прилетевшую зарплату. Вскоре показались музыканты, и началось безудержное воскресное веселье.

Папа не сходил с круга. Сначала его приглашали на танец мои подруги, потом подключились одинокие посетительницы этого кафе.

— Олег Иванович, да вы пользуетесь у женщин необыкновенной популярностью, — фыркнув, сказала Анька и снова, подхватив его за руку, повела на танцпол, отбив у пятидесятилетней старушки в романтичном розовом наряде.

Меня тоже ангажировал высокий красивый мужчина с проблесками благородной седины в волосах и голливудской улыбкой на лице, обычно таких мачо приглашают на съемки рекламы шампуня от перхоти, к примеру, с таким слоганом: «Head & Shoulderss. Танки грязи не боятся». Танцуя, он прижал меня к себе так, что, казалось, сейчас вылезет все, что я уже съела и даже больше. А потом его рука начала свое буйное шествие по моему левому бедру. Такая наглая рука. Пришлось применить контрмеры. Нет, я не обвинила его в сексуальных домогательствах, как это сделали любимые женщины Клинтона и Трампа, просто каблуком немного повертелась на левой ноге моего спутника, вспомнив слова Кутусова о любимом и всемогущем оружии.