Читать книгу - "Дьявол в сердце - Анник Жей"

Строгий шиньон, губы, втянутые внутрь мертворожденными желаниями, очки в розовой оправе, злые глаза, Розетт Лабер была похожа на свой голос. Святоша, которой не хватало Домье. Католичка, которая сделает из вас протестанта. Это Розетт держала Элку вдали от церкви, Розетт и ее добродетельные лиги. Розетт с ее спокойной совестью, с ее проблемами Севера и Юга, с ее изгоями и голодающими. Клика святош и ханжей. Круг правил.

В своей далекой башне Папа Римский мог рассчитывать на сестру Лабер: она соблюдала обряды, следовала догмам. Розетт из Святой Курии не вступала в противоречие ни с одним законом, ее судьба доброй христианки открывала перед ней горизонты. Для нее и зараза самая лучшая. Остальным — кара за грехи. Сестра Лабер была примерной и благонамеренной прихожанкой. Она верила в рай, который себе зарабатывала, накапливая свои добродетели.

«Странно видеть эту женщину в кресле Вейсса», — подумала Элка. По сравнению с ней Вейсс казался кюре, лишенным сана, прогрессивным католиком, если только Элке это не привиделось. Она почувствовала себя усталой. Какого черта ей понадобилось в церкви? Если Царство Небесное выглядит так, то из него надо бежать. Что угодно, включая господство Мелкого Беса, но только не добродетель сестры Лабер.

Элка села и решила предоставить Вейссу последний шанс. Отложной закругленный воротничок, жемчуг и темно-синий кардиган оттеняли арсенал дамы. «Носит, наверное, туфли на низком каблуке и плиссированную юбку», — обескуражено подумала Элка. На столе не было ничего, даже Библии. Розетт достала из ящика тетрадь на пружинке и начала записывать.

— Номер истории болезни, дата рождения, дата поступления?

— Я потеряла мою медицинскую карточку.

— Храни вас Господь. Господь сотворил чудеса для нас, восславим Господа. Но ваше имя, данное при крещении, вы все-таки помните?

— Тристан. Сорок лет, Арденны так же, как и Рембо, установленный рак.

Розетт принялась выкладывать все, что пришло ей в голову. Общие места и причитания перемежали ее речь «о долгом и мучительном испытании болезнью», о жизни «в любви к Господу». Речь была закончена перечнем услуг, предоставляемых католической церковью. Благочестивая женщина предложила Элке номера телефонов «SOS РАК», «Жить, как и раньше», «Алло, рак, я слушаю» и наконец умолкла.

— Я хотела бы стать добровольцем и помогать страждущим.

«Знаете, когда у вас рак, трудно думать, что кому-то еще тяжелее», — говорили изумленные глаза дежурной. Она пошевелила языком во рту и спросила.

— Какая ассоциация? «Католическая помощь»? «Отряды Святого Винцента»? «Свободу пленникам»? «Светлая Обитель»? «Хлебный мякиш»? «Взаимопомощь Коро»? Отец Вейсс выбрал «Смиренных» и «Христиан и СПИД». Во вторник, в свой свободный день, он объезжает весь Париж и встречается с отверженными. Он — доверенное лицо бродяг, он даже организует им похороны. Это, конечно, не отдых, но он привык Розетт Лабер ответила на телефонный звонок Она дала кому-то расписание месс, потом положила трубку.

— Какой день у вас свободный?

— Вторник.

— Как у отца Вейсса! Он отправляет богослужение во многих местах, он мог бы вам посоветовать.

— Что это значит — «отправляет»?

— Вы новообращенная или возвращаетесь в лоно Церкви?

— Ни то, ни другое. А где отец Вейсс?

Розетт колебалась. У Элки Тристан были довольно странные манеры, но речь шла о жертве рака. Пациентка Поль-Брусса в ремиссии, Божье дитя в смертельной опасности.

— Он замещает викария в Сен-Пьер-дю-Гро-Кайю. Он необычный пастырь. Больные обожают его. Вы знаете, что каждый сантим гонорара за его книгу идет на исследования рака и СПИДа?

Каждый вторник священник выходил на улицы, его участие возвращало отверженным чувство собственного достоинства. В церкви на бульваре Бонн-Нувелль он принимал бродяг, токсикоманов и проституток. Все его знали, все его ценили. Он оказывал всем помощь и давал капельку надежды.

— Боже, дай нам силы выжить на улице! — пробормотала Розетт, крестясь.

— Одним доставляет удовольствие делать зло, другие находят радость в благотворительности.

— Деятельность отца выше социальных обязательств. В нем есть что-то святое.

— Не будем ничего преувеличивать.

Телефон зазвонил. Розетт Лабер подняла трубку.

— Нет, отца Вейсса нет. Да, наш доброволец из «Жить, как и раньше» немного опоздает, успокойте пациентку.

Розетт положила трубку.

— Это была мадам Сюржер, старшая палатная сестра из Арденн. Знаете ее?

— Да.

— У вас отняли правую грудь или левую?

— Обе.

Элка улыбалась.

— Я буду за вас молиться, — сказала дежурная, побагровев.

Она открыла свой журнал. Она использовала ту же тетрадь на пружинке, приберегая компьютер для поисков в Интернете. У сестры Лабер был почерк прилежной ученицы. А у Вейсса, наверное, тонкий, нервный, черный, практически неразборчивый.