Читать книгу - "Как соблазнить призрака - Хоуп Макинтайр"

Но, в отличие от собак, Томми нельзя вывести на прогулку, если тропинка не ведет прямиком к пабу. Поэтому я воспользовалась случаем и выскользнула из дома без него. Я помнила свой тайный путь в деревню – вниз по склону холма. В одном месте из скалы бил ключ, и у подножия образовалась небольшая заводь. Одна ее часть служила водопоем для скота, а в другой местные прачки полоскали белье и терли о большие каменные плиты, между делом отпугивая коров, которые подходили слишком близко. Хотя в конце декабря я не ожидала увидеть ни тех, ни других.

В деревню я отправилась неспроста. В кармане у меня была пригоршня евро и клочок бумаги с телефоном Базза.

Дома его не оказалось. Телефон звонил и звонил, пока я не сообразила, что автоответчик не работает. Теперь с ним не связаться.

Когда я вернулась, Томми уже проснулся и сидел с мамой на кухне. Она показывала ему, как готовить omelette aux truffes на ужин и заправку для салата из местного орехового масла. Меня так и подмывало сказать, что он предпочитает яйцо и картофель фри или бобы с гренками, но воздержалась. Правда я все-таки вытащила банку огурчиков, которые привезла для папы, как и все, любившего крестьянскую еду, и лицо Томми просияло.

Отец пришел домой около семи, и я отметила, что мама не поздоровалась с ним и не спросила, где он был. Он явно изменился, как и мама, но, пожалуй, выглядел моложе, чем в последнюю нашу встречу. Он всегда был привлекательным мужчиной, заботился о себе, но сейчас казался особенно энергичным. В отличие от мамы, он по-прежнему держал спину ровно и с ростом шесть футов три дюйма был даже выше Томми.

Этот самовлюбленный человек рьяно следил за своей внешностью, но если мама склонялась к излишествам, то папа всегда одевался идеально. Казалось, он до сих пор чувствовал себя комфортно в изрядно поношенных, но качественных вельветовых брюках и шерстяном свитере – они явно не обманули его ожиданий при покупке. Некогда черные волосы стали совершенно седыми, а лицо испещрили морщины и глубокие складки, загрубевшие от непогоды. Но глаза остались прежними – в те же глаза я смотрела ребенком.

В них я смотрела и сейчас. Отец протянул ко мне руки и заключил в медвежьи объятия.

– Натали, моя любимая дочка! – воскликнул он. Он никогда не называл меня Ли, а выражение «любимая дочка» – наша старая шутка. Я – единственный ребенок.

Он повернулся к Томми:

– Хотите выпить? Бутылочку «Гиннесса», угадал? Я берегу несколько для особых случаев. Вы заслужили награду за то, что раскололи все эти поленья.

Наблюдая, как он развлекает Томми, я подумала то, что всегда думала об отце: он – обаятельный незнакомец. У него дар окружать вас вниманием, и вам от этого хорошо, хотя в итоге вы соображаете, что понятия не имеете, о чем он думает. Но когда мужчина ведет себя так с собственной дочерью, можно ли назвать это даром? Мой отец в своем роде такой же одиночка, как и я.

Ужин получился на удивление приятным. Во всяком случае, первая половина: потом разговор принял довольно трудный оборот. Папа, обычно молчаливый, вечный слушатель, был необычайно говорлив.

– Где вы живете в Лондоне? – вдруг спросил он Томми. Они уже истощили тему футбольного клуба «Челси», сказав о нем все, что только можно. Я и не знала, что папа болеет за «Челси». Правда, я подозревала, что он запросто мог стать болельщиком в начале ужина, чтобы найти общую тему для разговора с Томми.

– В Ист-Энде, – ответил Томми. – В Боу. Ванесса, какая вкуснятина. – Он лакомился второй порцией gateau de marrons,[6]который мама сообразила на скорую руку после нашего приезда. – Вы можете научить Ли это готовить?

– Я могу научить тебя, Томми. Каштаны жарить несложно. Завтра покажу, как готовить карамель. Главное, не забыть бренди.

– Как будто я могу забыть бренди, – сказал Томми. – Она просто чудо, правда, Ли?

– Правда, – согласилась я. И это правда. Кулинария – одна из немногих стоящих вещей, которыми мама занялась и не бросила. Но больше всего меня восхищало, что она никогда не устраивала из этого шумихи. Это под силу каждому – так она говорила.

– Боу – хороший район? Перспективный? – Папа не сводил глаз с Томми. – За сколько там идут дома?

Спрашивать об этом Томми бессмысленно. Он ничего не понимает в недвижимости. У него никогда не было своего дома. Квартиру он снимает.

– Как продвигается ремонт дома? – поинтересовалась мама. Я знала, что рано или поздно она задаст этот вопрос.

– Отлично.

– Какой ремонт? – спросил Томми прежде, чем я успела хорошенько пнуть его под столом. – А, вы имеете в виду летний домик.

– Летний домик? – переспросила мама.

– Да, замечательный домик. Она нашла квартирантку. Поставила туда обогреватель и все такое. Очень уютно.

Родители уставились на меня.

– Это правда? Я кивнула.

– Ты должна немедленно выселить ее, – довольно резко заявила мама. Я взглянула на отца, надеясь на поддержку.

– Какой вы заключили арендный договор с этим человеком?

– Ну, вообще-то никакого. Все по-дружески. Договора об аренде как такового нет.

– Нет договора! – Мама была потрясена. – А если тебе понадобится ее выселить? Вдруг у нее уже будут права сквоттера?

– Я не хочу ее выселять.

– Ты, может, и не хочешь, а как же мы? Это наш дом, если ты запамятовала.

– В нашем районе есть французы? – спросил отец. Странный вопрос. К чему бы это?

– В Ноттинг-Хилле? Полагаю, есть несколько, – ответила я. – Правда, я не часто их вижу. Наверное, они предпочитают жить в Южном Кенсингтоне, рядом с лицеем.

– Твой отец помешался на французских налоговых эмигрантах.

– Каких еще эмигрантах?

– О, их полно. Разве ты не знала? Шестьдесят пять тысяч британцев во Франции и двести пятьдесят тысяч лягушатников в Соединенном Королевстве. Французы жаждут собственности в Англии.

– Не называй их лягушатниками, – упрекнула мама.

– Я буду называть их так, как хочу, – возразил папа. – Это ласковое прозвище. Никто не посмеет обвинить меня в антифранцузских настроениях.

– Бог свидетель, это правда, – довольно кисло заметила мама.

– Я еще не рассказала о нашем убийстве. – Я знала, что это привлечет их внимание. – Погибла ведущая детских программ, Астрид Маккензи, которая жила в конце нашей улицы.

– Кажется, я что-то об этом читала, – вставила мама. – Только не знала, что она жила на Бленхейм-кресчент, и не поняла, что ее убили.

– Она жила в бывших конюшнях, и считается, что ее убили. Полиция задержала продавца с рынка.

– Уже отпустила, – перебил Томми. – Пока ты гуляла, я позвонил в «Би-би-си». Мне всегда жалко бедолаг, которым приходится работать на Рождество. Я хотел их поздравить и все такое. Этого малого освободили. Жена заявила, что его не было дома, но ведь у Астрид его тоже не видели.