Читать книгу - "Между небом и раем - Кристина Лин"

Он — как энциклопедия и толковый словарь в одном лице. К своему удивлению, я обнаружила, что, кроме русского и немецкого, он свободно говорит еще на английском и испанском. Причем умеет так лихо переходить с одного языка на другой, что только диву даешься. На все мои вопросы отвечает, что у него было хорошее образование. А потом добавляет, что и мне он это обеспечит. Остается только вздыхать, закатив глаза и не спорить. С ним, вообще, сильно не поспоришь.

— Постарайся вникнуть и прочувствовать мелодию, — шепчет мне Глеб на ухо, когда мы уже устроились в партере.

— Мы могли бы прекрасно провести время дома, — мне хочется прикоснуться к нему, без всех этих слоев ткани и без посторонних. Но нельзя. И это создает дополнительное напряжение в низу живота.

— Ты ведешь себя, как ребенок, — усмехается Глеб, потирая рукой переносицу.

Зато ты ведешь себя, как дед старый. Но, конечно, я ему этого не скажу. Громко фыркнув, отворачиваюсь к сцене. И как раз вовремя, потому что представление уже началось.

Громкая мелодия отвлекает от всех мыслей, заставляя сосредоточиться на том, что происходит на сцене. И я погружаюсь в сюжет, сама не понимая, как это произошло. Увлекаюсь настолько, что забываю обо всем. И возвращаюсь в реальность только, когда отзвучал последний аккорд мелодии.

На глаза навернулись слезы, я сама не поняла, как это произошло. И не ожидала, что опера может вызвать такие сильные эмоции.

— Понравилось? — спрашивает Глеб, когда мы идем к выходу из зала.

— Очень, — отвечаю искренне. — Спасибо.

— Пожалуйста, — он сжал мою руку, провел большим пальцем по тыльной стороне ладони. Такой, уже привычный, жест отдается теплой волной внутри. — Поехали домой, — не спрашивает, скорее, констатирует факт. Но спорить с ним мне больше не хочется.

Всю обратную дорогу Глеб не выпускает мою руку. Он все так же нежно ее поглаживает, отвернувшись к окну и думая о чем-то своем. Но, едва мы переступаем порог квартиры, мужчина притягивает меня к себе за талию, жадно впиваясь в губы.

Сердце гулко стучит в груди, я жадно ловлю воздух, пытаясь подстроиться под его напор, отвечая ему со всей страстью, на которую способна. Поцелуй становится все настойчивее, а жар в теле расползается все сильнее, пока не захватывает меня всю. Колени подкашиваются, цепляюсь за его плечи, чтобы не упасть. И единственное, чего я боюсь сейчас, это того, что все это может прекратиться в один миг. Мне почти больно от тянущего возбуждения в низу живота, хочу чувствовать его, быть с ним так, как ему захочется.

Мужчина тянется к застежке на моем платье, ловко расстегивает молнию. Платье падает на пол, оставляя меня в одном белье.

Глеб прерывает ласки, отстраняется, делает шаг назад. Смотрит на меня сверху-вниз, обжигает взглядом. Скользит по моему, почти обнаженному, телу, бесстыдно разглядывая каждый клочок кожи.

— Красивая, — шепчет хрипло. Его голос разливается под кожей горячей лавой. Чувствую его каждой клеточкой, но мне мало. Хочется больше, ближе.

Еще секунда, и он подхватывает меня на руки, несет в гостиную, опускается со мной на диван. Жесткая ткань пиджака прижата к моей обнаженной груди. Слишком сильная преграда, хочется убрать ее. Тянусь к вороту, просовываю под него руки, стягивая с мужчины пиджак. Он помогает мне. Сначала пиджак, потом рубашка летят на пол.

Он не спешит. В отличии от нашего первого раза, теперь он хорошо себя контролирует, не напирает, как тогда, сдерживает каждое движение. Скользит губами по моему телу, разгоняя возбуждение до невыносимо сладкой истомы.

Стягивает с меня трусики и проводит рукой по складочкам. Там горячо и мокро, я слышу хлюпание, когда он водит пальцем, размазывая влагу. Мне немного неловко из-за своей реакции на мужчину. Открываю глаза, ожидая увидеть осуждение или насмешку. Но Глеб смотрит так страстно, что моя любимая осень в его глазах стала почти черной. Придвинув меня к себе за бедра, он аккуратно входит и замирает.

— Все хорошо? — спрашивает хрипло.

Чувствую напряжение внизу, наполненность и дикое возбуждение.

— Да, — шепчу в ответ.

Он начинает двигаться. Сначала медленно, потом быстрее. Ощущения нарастают, сбиваясь в тугой ком в животе и между ног. Каждый толчок усиливает его, вместо желанной разрядки. Мне хочется, чтобы он перестал сдерживаться.

— Сильнее, пожалуйста, — выкрикиваю сипло.

Он начинает двигаться размашисто, почти тут же доводит меня до разрядки. Делает еще пару толчков и замирает, извергаясь в меня.

Реальность медленно возвращается в сознание, обрисовывает контуры мебели и обстановку в комнате, а также черты мужчины, который склонился надо мной и рвано дышит. Золотая осень снова стала безмятежной и спокойной в его взгляде. Красиво очерченные густыми ресницами глаза смотрят на меня, будто проникая в душу.

— Я люблю тебя, — вырывается у меня как-то само.

Мужчина замирает, кажется, он даже дышать перестал.

— Что? — шепчет осипшим голосом. — Что ты сказала?

Знаю, что слишком рано. Но это то, что я думаю сейчас.

— Повтори, — требует он, немного властно.

Зажмуриваю глаза, мне страшно услышать что-то такое, что может разрушить волшебство момента.

— Я люблю тебя, — повторяю тихо.

— Посмотри на меня, — требует мужчина.

Открываю глаза, встречаясь с его осенью, которая проницательно всматривается в мое лицо. Мужчина проводит руками по моему телу, поднимаясь к лицу, сжимает скулы. Наклоняется и целует в губы. Властно, порабощая, как умеет только он один.

Глава 25

Прошел месяц

— Маша, внимательнее, пожалуйста, — говорит мне Глеб. Мы снова сидим перед экраном компьютера, как бывает каждый день, когда у нас проходит очередной урок.

За прошедшее время я узнала многое, но Глеб продолжает меня обучать, настаивая на том, чтоб такие занятия проходили каждый день без выходных.

— Ага, — резко переключаюсь на содержание файла.

А ведь до этого я бесстыдно рассматривала мужчину, и меня такое положение дел устраивало. Мне безумно нравится смотреть, как он меняется внешне. Исчезла бледность и синева под глазами. Лицу и телу вернулась приятная полнота, которая безумно его красит. Темно-каштановые волосы заметно отрасли, и меня постоянно тянет их потрогать. Глеб не возражает. Но, только, если это происходит не во время ежедневного урока.

Не в силах совладать с собой, снова поворачиваюсь, разглядывая мужчину. Мне и раньше нравилась его мужская красота. Теперь же он стал