Читать книгу - "Величайшая в мире ложь или Никому не отдам - Теодора Игнатова"

так со мной. Я для него настолько неприятна и незаметна, что теперь он будет через меня спотыкаться. Плакать нечем, кажется не осталось слез. Я так много не плакала за все одиннадцать классов, как за этот месяц. Внутри ощущение пустоты. Я самый несчастный в мире человек.

На пороге встречает взволнованная мама. Придумываю отмазку, мол упала поэтому плакала и задержалась. Мама делает вид будто поверила, вижу по её глазам, но не достаёт и отпускает без дальнейших расспросов. Сразу сажусь делать уроки, с большим усилием заставляя себя, не знаю, как уж там сделала, но сделала. Умываюсь холодной водой, прогоняя из головы слова Нестерова. Он, как заевшая пластинка вертится и вертится в мыслях. Мне кажется будто я что-то теряю и хочется ему верить. А не поздновато ли об этом думать? Сделанного не воротишь. Если нужна, будет добиваться, пока не добьётся. Сижу ем салат не ощущая вкуса, вспоминаю мамины слова, о том, что должна быть взаимность. Нужны шаги навстречу… А смогу ли я? А не поздно ли?

Время семь вечера, слоняюсь по дому, мечусь по комнате и не могу решиться. Да, я не могу решиться позвонить ему. Просто не знаю, что сказать, а если он не захочет меня слушать… Хватаю телефон, нахожу номер, записываю в контакты, а набрать не могу. Господи, трусиха! Лизка может, чем я хуже? Ну, я же не могу бегать за парнями. Хожу туда-сюда по комнате минут пять, а время бежит всё быстрее и быстрее и скоро уже ночь. И будет слишком поздно. Думаю об Антоне и пишу сообщение Димке:

"Я не хотела тебя обидеть."

Быстро отправляю пока не передумала, отправила и сразу же пожалела о своём идиотском сообщении. Падаю на кровать спрятав лицо в подушку. Телефон звонит, тело мгновенно опаляет жаром. Он!

— Алло, — голос не слушается и жалко звучит.

— Алис, ты меня убиваешь. Я тебя не понимаю, — начинает он

сходу.

— Я тоже, — тихо отвечаю. И это правда.

— Давай сейчас увидимся.

— Не могу, забыл я наказана, — вот зачем я это сказала? Меня же не наказали, а предыдущее наказание отменили. Мой лживый язык однажды погубит.

— Хорошо, я понял, — сбрасывает звонок.

Пялюсь на телефон. Он не захотел со мной разговаривать! Я полная идиотка! Стыдно то как… Сама написала. Если сейчас не могу, то и всё что ли? Зачем я соврала? Зачем? Слёзы так и просятся наружу. Готова визжать на весь мир от досады. Зачем соврала? Желание сломать всё, что только попадется под руку бушует внутри.

В комнату входит мама и говорит:

— Время почти восемь, так, что не долго, завтра в школу. И на звонки отвечай.

Хлопаю на неё глазами. Мама исчезает за дверью. Звонит телефон. Это снова он! Передумал? Беру трубку и молчу.

— Отпустили тебя, давай собирайся. Сколько тебе надо времени?

Заторможенно соображаю. Он позвонил моей маме?

— Али-и-с-а-а?

Быстро моргаю прогоняя слёзы, не то радости, не то ещё чего… И боюсь ответить, а то ещё, что совру ненакором.

— Немного… Пол часа.

— Через пол часа буду.

Мечусь по комнате в панике, что одеть. Сажусь, переплетая пальцы пытаюсь дышать спокойно. Не получается! Дверь тихонечко открывается, напряженно жду…

— Мама… — выдыхаю с облегчением.

— А ты кого ждала?

Да мало ли уже ни чему не удивлюсь. Вслух не произношу. Опускаю глаза, они наверное сейчас бешеные.

— Алис, я не понимаю, что с тобой творится, — мама остаётся стоять в дверях. — Хотя наверное знаю… Ты не хочешь с ним идти?

— Хочу! — чуть не подпрыгнула я.

— Ну так чего сидишь?

— Не знаю, что надеть?

— Что тебе хочется, то и одевай. Комфортнее будешь себя чувствовать. Ладно, пойду, у меня котлеты на плите, — мне показалось или мама оправдывает свой уход.

Выходя из комнаты она обернулась.

— И Алис, я тебе доверяю.

— Знаю, — отвечаю скорее на автомате, я то себе уже давно не доверяю.

Как только за мамой закрылась дверь, кидаюсь к шкафу. Одеваю синие зауженные джинсы плотно обтягивающие фигуру, бледно розовую майку, сверху одену куртку. Чуть-чуть подкрасила ресницы, волосы долго расчесывала и оставила распущенными. Слышу, как к дому подъезжает машина, прислушиваюсь, может это папа. Хватаю куртку, телефон и бегу на выход, на ходу одеваю балетки. Окидываю себя в зеркало придирчивым взглядом. То что вижу мне совсем не нравится, слишком простовато.

— Мам, я ушла, — кричу маме и выхожу на улицу.

Я была уверена это он и не ошиблась. Чёрная машина Димы стоит у дома. Выхожу, стою перед машиной и смотрю на него, смотрит в ответ на меня через лобовое стекло. По спине бегут мурашки, пульс бьётся где-то в животе. Подхожу на непослушных ногах, сажусь, он нависая надо мной пристёгивает ремень, пройдясь по лицу серьёзным взглядом, дыхание замирает.

— Куда хочешь поехать? — отъезжает от дома.

— Не знаю… — пальцы нервно вертят телефон, в груди всё сдавило.

— Мороженое любишь?

— Люблю, — а сама думаю, сейчас начнет выговорить за мою выходку, ну, а что поделаешь, мне было страшно.

Едем молча, Димка сосредоточен на дороге. Куда же делось его остроумие? Серьёзный, молчит. Такого его боюсь. Минут через десять Дима паркуется возле того самого злосчастного кафе из которого меня увёз. Глупая, думала возьмёт за руку, нет просто идём рядом, а так хотелось. Обходительно открывает дверь пропустив. За крайним столиком сидит компания парней с девушками, Дима с ними здоровается, меня сканируют любопытными взглядами. Идём в конец зала и садимся у окна друг напротив друга.

— Может ты голодная?

— Нет.

Мгновенно появляется официант, Нестеров заказывает мороженое с фруктами и кофе. Как только официант исчезает, Димка упирается в меня пытливым взглядом.

— Знаешь зачем я тебя сюда привёз?

— Нет… — к чему он это говорит.

Выдёргивает у меня из рук телефон и кладёт на стол. Опускаю взгляд, не могу смотреть спокойно на него, да и вообще смотреть, хочется залезть под стол.

— Чтобы не оставаться с тобой наедине.

Вскидываю на него испуганно глаза. Зачем тогда позвал, отпросил у мамы?

— Здесь мы не одни и я могу с тобой просто разговаривать. Надеюсь услышать объяснения твоим поступкам. И понять тебя, а то может я навязываюсь, заставляю тебя, а ты и не хочешь со мной общаться.

Хочется зажмуриться. Я не смогу дать ему объяснений, язык не повернётся.

— Меня бесит, когда ты молчишь. Я хочу постоянно тебя