Читать книгу - "Про меня - Елена Колина"

К концу театрального сезона, когда они чувствовали, что Санечка отдаляется, почему-то всегда ставился вопрос – женится или не женится.

Первый раз я помогла ему случайно. Заплакала и сказала: «Не хочу, чтобы Санечка женился»… Бедная нянька жарила котлеты и вытирала мне нос, а я так однозначно решила ее судьбу.

Санечка посмотрел на нее с выражением «вот видишь, что я могу сделать», а на меня нежно. Поблагодарил без слов. А потом сказал кому-то: «Маруся самая умная в семье. Теперь я не плохой любовник, а, напротив, благородный человек, который пожертвовал ребенку своей личной жизнью».

Санечка не любит выяснять отношения, говорить «между нами все кончено». Он расстается со своими подругами, как я в детстве, просто откладывала в сторону надоевшую игрушку. Я же не говорила кукле «все кончено»! Кукла, которая вчера смеялась и плакала, мгновенно становилась неживой. За что ее жалеть, если она неживая?.. Мужчины вообще такие – равнодушные, безжалостные, не говорят ничего, а просто исчезают, уплывают, растворяются.

Я всегда понимаю, когда Санечка хочет от романа освободиться. Не то чтобы я обычно расстаюсь с его женщинами за него, но я ему помогаю, подыгрываю. Мы с ним никогда не сказали об этом друг другу ни слова. Слова сделали бы все это стыдным, неприличным. Каким-то театральным.

Когда Санечка был дома, я от него не отходила. Я все детство простояла на кухне за спинкой его стула, придерживая Санечку за рубашку, чтобы он никуда не делся.

Гости спохватывались: «Что мы говорим, здесь же ребенок! Ребенок, уйди!» Но я очень тихо стояла, и обо мне забывали. А когда я начала принимать участие в разговорах, все удивлялись: «Смотрите, наш-то ребенок знает слова аутентичность, сублимация и оральный секс, когда другие дети знают только "идет бычок, качается"».

Потом я начала принимать участие в жизни. Я всегда первая говорю, кто из наших знакомых поженится, кто разведется.

Может быть, вам кажется, что я плохая? Что я должна быть невинным ребенком, а я самая настоящая опытная женщина?

Но разве девочка, растущая в нормальной семье, обязательно невинный ребенок?

Да, я знаю все «волнения любви» моих мамок-нянек. Слезы, измены, обиды, бурные примирения. Зато весь калейдоскоп любовных историй – это воспитание чувств.

А одна девочка рассказывала мне, что ее родители не любят друг друга, что семейные обеды страшная скука, что у них скандалы. Что же, дети, которые видят, КАК их родители не любят друг друга, они невинные?

Разве девочка, которая показала мне картинку, на которой крупным планом – фу!.. Она невинный ребенок?! Но в сексе же нет ничего запретного и грязного! Секс вообще меня не интересует. Я так давно все об этом знаю, как будто я родилась с этим знанием.

Если я говорю: «Санечка с ней спит», это не означает, что я фамильярничаю и не испытываю уважения к взрослым! А если взрослый человек говорит: «Он с ней спит»? Никто же не думает, что он испорченный или не испытывает уважения к другим взрослым. Для взрослых это естественная часть жизни и разговоров и для меня тоже!

Может быть, вам кажется, что гости и мамки-няньки меня испортили, что нехорошо девочке вмешиваться в жизнь взрослых, но я не ВМЕШИВАЮСЬ, это моя жизнь.

«У Маруси талант и интуиция, Маруся знаток человеческих душ», – говорит Санечка.

Вы тоже могли бы стать знатоком, если бы все детство простояли за спинкой стула.

Уже холодно, все сидят внутри. Я одна на веранде. Можно попросить плед, они дают смешные пледы в крупную клетку. За соседним столом сидит М. Он гений.

Он гениальный петербургский театральный актер. Он Несчастливцев, усталый трагик. М. играл во многих наших театрах и сейчас играет у Санечки.

Он не просто играет спектакль, он исследует свою душу. Кроме репертуара, играет моноспектакли – Хармс, Лермонтов, Мандельштам. Он грустит один со стаканом какого-то спиртного, не замечает меня, что я ему? – девочка, по уши завернутая в плед.

…М. вдруг встал, наклонился ко мне:

– Вы любите солнце в Питере? Питер – это Достоевский и Гоголь, в Питере должно быть серо.

И ушел.

Какой красивый вопрос – вы любите солнце в Питере?

Я не люблю солнце в Питере. Это не депрессия, а просто в Питере должно быть серо, от этого не грустно, Питер – это Достоевский и Гоголь. Вот смешно – встретить на веранде родственную душу – не Гоголя, конечно, и Достоевского, а М.

Когда я прогуливаю целый день, я всегда до чего-нибудь додумываюсь, поэтому день прогула – это на самом деле ДЕНЬ ЗНАНИЙ. Что я сегодня узнала? Если сидеть на веранде одной, закутаться в плед почти с головой так, чтобы торчал только нос, и смотреть вниз, все кажется легким, невесомым, как перышко, и невеселое тоже кажется невесомым, и все, абсолютно все кажется маленьким, маленьким и неважным, вьется у земли, и – раз, и полетело.