Читать книгу - "Площадь согласия. Книга 2. Навстречу счастью - Наталья Батракова"

— Покажи, покажи… Действительно… Неужели они до сих пор общаются? Я-то был уверен, что их дружба — блеф.

— А ты хоть знаешь, что у Ляльки трое детей?

— Лялька и семья? Несовместимо… А ты откуда знаешь?

— От верблюда! Дело с Калининградским портом помнишь? Не успел я тогда тебе всего рассказать, через два дня с жизнью едва не распрощался… Так вот: три с половиной года назад именно Лялькин муж помог мне решить там все наши вопросы. Большая шишка в местной администрации! Я его отблагодарил, а перед отъездом зашли с ним в ресторан, выпили, разговорились. Жену свою он все нахваливал, приглашал на пироги. А когда эта жена за ним приехала, я дара речи лишился: оказалось, его Эллочка и наша блудница Лялька — одно и то же лицо! А ведь могла и тебе пироги печь! — вдруг рассмеялся он. — Или мне!

— Тебя пирогами не удержишь.

— Да ладно! — отмахнулся Артем и закрыл журнал. — Ну что? Пойдем куда-нибудь, отметим твой день рождения? У меня за океаном время, считай, обеденное.

— «День рожденья — грустный праздник…» Пошли спать, — неожиданно предложил Алексей. — Что-то я устал с дороги.

— Если честно, выглядишь ты и вправду не ахти.

— Может, старость?

— Может, и она, — согласился Артем. — А может, и не старость вовсе… Хочешь совет? Выбрось ты этот журнал, пока не поздно, иначе ни работы, ни отдыха здесь у нас с тобой не выйдет… Ладно, спать так спать, — поставил он на столик пустой стакан и первым встал с кресла.

Как по команде вслед за начальством поднялись и ребята из службы безопасности…

…В тот год, не прослужив и месяца после окончания училища, у Алексея погиб один из братьев — Павел. Молоденький лейтенант бросился спасать в воздухе новичка-десантника, у которого не раскрылся парашют. В результате погибли оба… Не передать горе родителей, у которых из четырех сыновей судьба успела отнять двоих…

А спустя полгода Алексей опоздал на тренировку, как следует не размялся, подпрыгнул… и упал. Подняться он смог только с посторонней помощью: один коленный сустав словно заклинило, и нога категорически отказалась сгибаться; вторая делала это лишь наполовину. Любое движение доставляло боль.

Активная физическая нагрузка в период бурного роста (с четырнадцати до семнадцати лет он вытянулся почти на пятьдесят сантиметров!) не прошла бесследно — в суставах часто слышался неприятный хруст, а в последний год ощущалась и боль. Ее он терпел, суставы старался беречь — бинтовал, грел, натягивал двойные наколенники. И ничего не говорил Борису Яковлевичу: боялся, что тот отправит к врачам, его отстранят от игр и кто-то другой займет его место в команде. Как же он оказался не прав! Вмешайся на начальной стадии в эту проблему врачи, возможно, обошлось бы без необратимых последствий. Как назло, за день до случившегося тренер улетел в Среднюю Азию, а откладывать операцию было нельзя.

Первой решили оперировать более легкую правую ногу — мениск там только оторвался, а не развалился на куски, как на левой. Но вышло наоборот: то ли инфекция попала, то ли что-то не получилось у врачей… В общем, возвратившийся тренер застал подопечного в реанимации с температурой под сорок. Спустя сутки, перевернув весь город в поисках толкового специалиста, Борис Яковлевич перевез Радченко в травматологию одной из ведомственных больниц. Тамошние врачи не без труда сняли воспаление и сделали еще две операции: повторную на правом коленном суставе, а через месяц — и на левом… Вроде удачно.

Воспрянув духом, Радченко прошел усиленный курс реабилитации и стал считать дни до начала активных тренировок. Но… приговор медиков был категоричен: в команде такого уровня ему больше не место. Благо инвалидом не остался.

Тренер, относившийся к Леше как к сыну, попереживал, посокрушался и решил, что парню надо строить новую жизнь. Позвонив старому приятелю — заведующему кафедрой физвоспитания в одном из технических вузов, он сам привез Алексея в институт, пожелал удачи и попрощался… почти на двадцать лет. Через год Борис Яковлевич покинул Союз, пожил несколько лет в Израиле и осел в Нью-Йорке, где и встретился спустя годы с бывшим учеником.

К тому времени Алексею было за что его благодарить, но тогда, в 78-м, он никак не мог понять, почему тренер везет его в какое-то захолустье, если в Минске есть институт физкультуры? Врачи ведь разрешили играть на любительском уровне, а ничем, кроме волейбола, он не желает заниматься. Ну, станет тренером, в конце концов! В общем, если бы не заведующий кафедрой физвоспитания в политехе, сразу сообразивший, какая звездочка залетела на его территорию, Алексей в тот же день забрал бы документы и уехал назад в Минск. Но не тут-то было! Самуил Семенович развернул такую агитацию, какой институт, пожалуй, не видывал за все время своего существования! Затем он помог Радченко сдать вступительные экзамены, а после зачисления обрадовал: мол, хоть и поступил он не на самый престижный факультет, зато будет играть в лучшей волейбольной команде. Собственно, это и решило дело.

Конечно же, по уровню факультетская команда не шла ни в какое сравнение с той, в которой Алексей играл прежде. Но, словно компенсируя все рухнувшие мечты, на первой же тренировке судьба подарила ему друга: как встали они с Артемом в пару на разминке, так вдвоем и покинули спортзал. Поужинали в столовой и отправились гулять по улицам. При ближайшем рассмотрении город Радченко даже понравился: красивые дома, много зелени, симпатичные девушки…

Познав первые жизненные разочарования (Артем не добрал баллов на робототехнический и вынужден был перейти на строительный), оба воспринимали такой поворот в судьбе по-философски спокойно: все еще впереди, они добьются своего.

Естественно, пара спортсменов-красавчиков не осталась в институте незамеченной. Девушки их обожали, сокурсники уважали и старались подружиться. Преподаватели же относились к ним снисходительно: учились оба, что называется, спустя рукава, на зимней и летней сессиях на первом курсе каждый получил по два «неуда». Так что если бы не заботливый Самуил Семенович и не тогдашний декан строительного факультета — большой почитатель спорта, вылетели бы они из института, так и не дожив до геодезической практики.

Осенью любимец студентов декан умер, а буквально через месяц руководство института понизило заведующего кафедрой физвоспитания до обычного преподавателя и назначило нового. Обидевшись до глубины души, Самуил Семенович перевелся в соседний университет, опекать спортсменов стало некому, и если бы не случай на втором курсе, о котором Алексей не любил распространяться, неизвестно чем закончилась бы для Радченко и Кушнерова эпопея с получением высшего образования.

…Накануне зимней сессии они никак не могли сдать расчетные работы по сопромату и получить вожделенный зачет. Расчеты Леше сделал однокурсник-отличник, Артем, не вникая, все у него содрал и подогнал под свой вариант. Ювелирно оформив прилагающиеся чертежи, они понесли сдавать расчетки известному своей принципиальностью Худяеву. Тот, задав пару вопросов и не услышав в ответ ничего вразумительного, отправил обоих восвояси. Просьбы тренеров принять работы и поставить зачет не возымели должного эффекта: Глеб Петрович категорически отказывался оценивать спортивные заслуги студентов вместо знаний по сопромату и назначал все новое и новое время сдачи.