Читать книгу - "Награда Бога - Татьяна Губина"

— Лера! — Ольга потрясла дочь за плечо. — Вставай! Твоя ватага тебя ждет у ворот. Солнце в зените, пора загорать.

Лера раскрыла глаза, непонимающе взглянула на мать, потом на старые ходики на стене, и тут же сон слетел с нее. Осмысленное выражение выплеснулось из глаз, и она вскочила.

— Черт возьми! Опять мой сотовый не прозвонил! — заорала она.

— Лера, хватит ругаться, — приструнила Ольга дочь.

Она взяла со стола, что стоял рядом с кроватью, трубку сотового телефона дочери. Игрушка была, прямо скажем, не по годам дочери да и стоила прорву денег, но Алексей по случаю взял сразу три для своих девочек и себя. Вышла большая скидка, но все равно Ольга была не очень довольна, считая это баловством. Но переубедить мужа не смогла.

Она нашла команду «будильник», и ухмыльнулась:

— Ты время выставила на субботу, а сегодня воскресенье.

— Вот дура, — махнула рукой Лерка, натягивая купальник. — Мамуль, скажи бабушке, что я завтракать не буду. Пусть в сумку соберет чего-нибудь похавать.

— Поесть, — поправила Ольга.

— Ну, ты ж меня поняла, — сказала дочь на ходу и кинулась к окну. — Я проспала! Пять минут, и я готова! — крикнула она друзьям и кубарем скатилась вниз по лестнице к умывальнику.

Ольга тоже спустилась вниз и прошла на веранду, которая играла роль и столовой, и кухни. За круглым столом, накрытым большой скатертью с длинными кистями, сидела Фаина Исааковна, мать Алексея, и соответственно бабушка Леры. Фаина Исааковна аккуратно подпиливала свои длинные ногти.

— Встали, наконец, сони, — улыбаясь одними глазами поверх модных очков, низким голосом произнесла свекровь. — Алешенька мой чуть свет сорвался в Москву. Я его накормила, напоила. Думала, чего ж тебя поднимать, сама уж управлюсь.

Ольга поморщилась. Единственно, отчего она не любила ездить на дачу, это то, что необходимо было три летних месяца общаться со свекровью. Фаина в принципе была неплохой женщиной, но очень любила по поводу и без оного подтрунить над невесткой. В свои шестьдесят лет Фаину сложно было назвать старой. Она была худа, подтянута, всегда носила брюки, раз в неделю делала маникюр и никогда не выходила на кухню без макияжа и прически. Ольгу она не любила и никогда не скрывала этого.

Но приличие и воспитание, так ревностно охраняемое истинной дочерью Иудеи, не давало Фаине возможности развернуться во всю мощь, как это сделала бы русская или, положим, украинская свекровь. Здесь — нет. Фаина все пятнадцать лет семейной жизни сына подчеркнуто вежливо общалась с Ольгой, но при любом удобном случае давала понять, что сын неудачно женился. И не ухаживает Ольга за Алешенькой должным образом, и не встречает его с распростертыми объятиями, и не делает ему его разлюбимый форшмак и фаршированную рыбу. Сказать бы хоть раз Фаине, что эти исконно еврейские блюда Лешка ненавидел еще с детства, но каждый раз Ольга одергивала себя. Ну что взять со старой женщины, которая уже десяток лет как похоронила своего Павлушу, отца Лешки.

Свекровь сильно переживала смерть супруга. Всю жизнь она ухаживала и оберегала от быта видного ученого-физика. И когда необходимость в этом отпала, Фаина закручинилась. Но ненадолго, так как сразу нашла новый объект своего трепетного внимания. А именно — любимого сына Алешеньку. Но Лешка, зная свою мать, мягко, но настойчиво отклонил пожелание матери поселиться вместе с его семьей. В чем Фаина конечно же обвиняла Ольгу, несмотря на неоднократные заверения сына в обратном. Девять месяцев в году Лешка исправно каждую неделю ездил к матери в гости и возвращался оттуда больной и уставший. Да уж, даже самое благое намерение может превратиться для человека в ад. За несколько часов, что Лешка проводил у матери, она его так доставала своей заботой и поучениями, что сын еле сдерживался, чтобы не послать матушку далеко и надолго.

— Бедный отец, — качал головой Лешка, моя после ужина посуду дома. Он обожал это делать, и Ольга с радостью предоставила ему это занятие с первого дня своего замужества. — Как же он это терпел?

— Привык, — пожимала плечами Ольга. — Да и потом это было удобно. Он — творил, она обеспечивала быт. Всем хорошо.

Но летом Фаина приезжала на дачу, поскольку Ольга и Алексей работали, а Лерке нужен был свежий воздух. И за три месяца отрывалась по полной. Разве что трусы Лерке не стирала, убежденная, что эту часть интимного туалета девушки должны стирать сами. И то хлеб! А в остальном Фаина все делала сама. И готовила, и убиралась, и в магазин ездила. Кстати, несмотря на преклонный возраст, Фаина до сих пор садилась за руль своей старой, но вполне на ходу «Волги» и лихо мчалась в городок за продуктами.

Впрочем, Ольга по первости, когда приезжала на выходные, пыталась помогать. Фаина не перечила, молча наблюдала, как Ольга моет полы и готовит суп, а после демонстративно перемывала столовую и комнаты и на обеденном столе вдруг оказывался не сваренный только что Ольгой борщ, а куриная лапша.

— Прости, Олюшка, неловкая я. Повернулась и смахнула кастрюлю на пол, — виновато улыбалась свекровь, пряча хитрые глаза.

Ольге очень хотелось заорать в голос: как это можно смахнуть трехлитровую кастрюлю и при этом успеть за пять минут вымыть пол, пока Ольга рвала зелень на грядке, но умоляющий взгляд Лешки останавливал ее яростное желание разжечь скандал. С тех пор Ольга ничего не делала по дому на даче. Чем не преминула воспользоваться свекровь, теперь уже тонко намекая на то, что невестка ленива и не желает ухаживать за семьей. Но Ольга уже очень давно перестала обращать на это внимание.

— Спасибо, Фаина Исааковна. Чтобы мы без вас делали?! — натянуто улыбнувшись, пропела Ольга. — Лера просила собрать ей что-нибудь покушать на озеро. Завтракать она не будет.

— А я уж все собрала. — Фаина кивнула на корзинку, что стояла около двери. — Как чувствовала, что она проспит. Она вчера вечером Алешеньке говорила, что на озеро собирается. Вот только не сказала, во сколько. А то я бы ее разбудила.

Ольга закусила губу. Дочь сказала всем, кроме нее. Черт побери их всех!

— Бабуль — ты супер! — услышав последние слова бабушки, прокричала Лерка.

Она откинула крышку корзинки и критически осмотрела провиант.

— Ой, пирожки! Когда же ты успела?

— Да утром встала и напекла. Велика задача.

— Бабуль — ты не супер, ты просто класс! — Она подбежала к Фаине и звонко чмокнула ее в припудренную щеку. — Я тебя обожаю.

Ольга отвернулась. И чтобы скрыть дрожь злости в пальцах, стала раскуривать сигарету. Палец соскакивал с зажигалки, никак не выдавая пламя.

— Ну, я побежала, — мимоходом бросила дочь и выбежала на крыльцо.

— Лера, стой! — крикнула Ольга. Она вышла вслед за дочерью.

— Ну чего, мам? Я опаздываю, — раздраженно проговорила дочь, развернувшись к Ольге.

— А ты у меня не хочешь разрешения спросить?

— Мне папа разрешил, — удивленно ответила Лера.